Михаил Исаков - Ловушка для героя

— Меня зовут Тео. Ты помнишь, двуногий? — Ее большие зеленые глаза были настолько глубоки, что можно было утонуть. Многие мужчины долго не могли оправиться от вида подобных глаз, прежде чем поняли, что чувство любви дриадам не знакомо.

— Я помню.

— Это хорошо. — Ее длинные бело-зеленые волосы упали ему на лицо. Лекарь был просто оглушен запахом зеленой свежести разных трав и цветов. — Выпей!

Она дала ему какой-то теплый сок. Ловец догадывался о том, что туда входит, но напрягать память и вспоминать точный рецепт не захотел. Какие только травы и коренья ни растут в Великом Лесу.

— Знаешь, ты красивая. — Слова выпали без всякого умысла. Ловец не питал злобы к дриадам за то, что они сделали. Это было бы, по крайней мере, глупо. Они все же сохранили ему жизнь, начали лечить и теперь тащат куда-то.

"Тащат…?"

— Где я?

— Ты хотел к старейшинам. Скоро ты их увидишь. — Бледное лицо с зеленоватым отливом исчезло.

Никаких эмоций, никаких желаний.

Ловец чувствовал себя песчинкой, которую несет вихрь бури. События давно вышли из под контроля, и если бы его спросили, как и когда это случилось, он не знал что ответить. Логика неумолимо подводила к выводу о том, что в основе всего лежит его вмешательство в странное происшествие на дорожной станции, но она не могла ответить на вопрос, как эта маленькая случайность может вызвать такой быстрый, почти катастрофический, обвал событий. Он превратился из творца в сырье, из которого творят другие. Тот же Фирс, например, или Тео, или этот безголосый певун.

Возница, который во время разговора раненого и дриады молчал явно не из деликатности, проревел еще один куплет своей "веселой" песни:

— Э-и-эх! Хорошо! — Теперь над ним было красное лицо человека. — Ну, че? Живой?

— Плохо поешь, — Ловец донес, наконец, до возницы свое мнение о его пении.

— Да знаю я!.. А ты молодец. Чуть живой, а все туда же — баб хомутать. — Красная рожа мужика ощерилась золотыми зубами.

— В песне еще один куплет есть. — Ловец решил игнорировать последнее замечание.

— Н-но!.. Не нравится мне он. Меня в отличие от убитого богатыря хозяйка дождется… Это я буду на чужой кобылке… Понял?

Ловец незаметно улыбнулся одними краешками губ.

— Я купец, еду на праздник Большого Дуба и зовут меня Кирилл Арлен. Тебя-то, мил человек, как звать-величать? — Для того, чтобы услышать ответ, купцу пришлось наклониться к самому лицу лекаря.

— Лекарь я. Зовут Алексом.

— Ого! — В нос Алекса ударил запах перегара. — Так это ради тебя я тащусь в Лес?!

— Почему это?

— Н-но!.. Как почему? Я им сюда железки всякие везу, украшения, материю. А, они мне взамен травы да корешки лекарские дают. Вы же, господа медики, мне за них золото сыпете, которое со своих ясновельможных больных грабастаете. Лорды же всякие деньгу из крестьян выколачивают, которые бегут от них к фермерам. Те же с Лесом воюют за землицу, а Лес с ними. Для войны же нужно железо, которое я им и везу. Так-то вот… Ну, как тебе круговорот золота в природе?

— Годится… Долго я тут?

— Вчера вечером принесли… Н-но!.. Я думал по мою душу пришли, когда эти бабы проклятущие из кустов повылезали. Ан нет, тебя волокут… Обоз только через три дня на праздник пойдет, а я рискую, еду один. Барышей больше — на обозную охрану тратиться не приходится, налоги за членство в гильдии не плачу. Который год один езжу… Н-н-да.

Купец Кирилл любил поболтать. Долгая дорога от Морского тракта, в обход орденских постов, которые не пускают торговцев к "богопротивным" друидам и дриадам всегда трудна и скучна своими каждодневными опасностями. Спасают от усталости алкоголь и беседа самого с собой. К вечеру же мысли путаются и начинаешь нести всякую околесицу. Хорошо, что попался нежданный попутчик.

— Тебя кто так сделал, лекарь?

— Они.

— Эк тебя угораздило! Говорю же, парень не промах! А зачем в лес полез?

— Так надо было.

— Ага! Ну, понятно. Был у меня знакомец один. Фармацевт. Потянуло его на молоденьких девочек на старости лет. Спрашивал я его — зачем? А он вот так же как ты и отвечал. А потом узнал, что его молодуха с помощником куролесит. Взял он скальпель и перерезал горло обоим ночью, потом сел в свою распряженную двуколку, разогнался под горку и лбом об стену. Его перед смертью спросили — зачем? А он: "Так было надо". Ну, как история?

— Годится.

Ловец повернул голову направо. Рядом мерной походкой вышагивала Тео. Классический прямоносый профиль красивой женщины. Естественно, она слышала каждое слово, но, наверное, ничего не понимала из болтовни купца.