Михаил Исаков - Ловушка для героя

В изголовье на тумбочке визгливо зазвенел будильник.

— Вставай, вставай, — требовала мама, — на учебу опоздаешь.

До трудового дня оставался целый час полусонного времени.

Эпилог

"Жить — значит действовать".

Эту фразу Валентин вспоминал каждый раз, когда смотрел на задвинутый в угол комнаты чертежный стол. Он несколько лет подходил к нему только для того, чтобы стереть пыль. Иногда, когда желание избавиться от прошлого становилось особенно настойчивым, в потемках сознания лениво всплывала мысль о близости к подъезду мусорных бачков. Обычно эти приступы случались по утрам. Ближе к обеду они проходили, а к ужину навязчивая фраза о долге превращалась в короткое и емкое "жить".

— Кто же ее сказал? — думал Валентин, решая, что обязательно пороется в книгах.

Естественно желание рыться пропадало, уносясь в космическое пространство бытовых забот, то есть туда, куда провалились его научно-исследовательский институт союзного значения и его лаборатория, где он трудился над своей несостоявшееся диссертацией.

— Алло! — орала трубка. — Валентин?

Воспоминания были безжалостно развеяны настоящим.

— Че ты так кричишь? Я же не глухой.

— Ты просил позвонить, если будет подработка.

— Ну.

— Так она тебе нужна или нет?

— Нужна. Спасибо.

— Что спасибо? Спасибо потом будешь говорить. Свободен сегодня вечером?

— Да. — С тоской вспомнились пивные бутылки, ожидающие своего часа в холодильнике.

— Отлично. У нас аврал. Есть работа, но, скорее всего, придется уйти в ночь.

— В ночь, так в ночь, — решил Валентин, прощаясь с намечавшимися выходными.

Ну, все. Я тебе еще звякну.

Пока.

День был безнадежно испорчен. Бесконечное ожидание звонка.

Из-за плохого настроения Валентин не решил, что предпочтительнее: чтобы работа состоялась или все же нет. Поэтому он употребил пиво и выкурил полпачки сигарет, разгадывая кроссворд, на котором разделывал воблу.

Когда пиво кончилось, он лег спать и продрых до самого вечера. Разбудил его настойчивый телефонный звонок. До занудливости деловой друг распорядился, чтобы Валентин приходил в контору, откуда их повезут на автобусе.

— Во сколько?

— Что, во сколько?

— Когда приходить?

— К двум ночи.

— Ладно.

"Ладно" наступило на удивление быстро.

Там, куда их привезли, было полно техники. По краям шоссе стояли сильные осветительные лампы, а несколько милиционеров регулировали движение. Хотелось спать и постоянно тянуло в туалет. Так как совместить оба хотения с эстетической точки зрения было бы противоестественно, Валентин решил поучаствовать в ночном аврале, лишь ненадолго отвлекаясь по неотложному делу в соседние кустики.

Только перед самым рассветом, когда от усталости слипались глаза и в руки ему всучили ручной каток, он начал обращать внимание на мир, окружающий их световой остров. Во время очередного похода в кусты Валентин заметил, что лес слишком настоящий, чтобы быть пригородным загаженным лесочком зеленой зоны. Буквально в паре метров от насыпи начинался настоящий непроходимый бурелом. А по обочине дороги, где они работали, присутствовало полное отсутствие мусора, не было даже вечного битого стекла, рваной бумаги и окурков, только те, которые были брошены им самим и его временными коллегами. Когда по случаю окончательно рассвета отрубили освещение, он обратил внимание на отсутствие охраны в лице дорожно-постовой службы, да и охранять-то было некого и не от кого — на широченном шоссе оказалось совершенно пусто, то есть ни одной машины, кроме задействованных на стройке.

— Слушай, Петрович. — Валентин обратился к "старшему товарищу", который, пользуясь тем, что он старший, чаще сидел, чем работал.

— Чего тебе?

— Ты ничего странного не заметил?

— Заметил, б…

— Что?

— Ты, б…, катком, как утюгом водишь. Это тебе не трусы гладить.

— Да я не об этом.

— А я об этом.

— Ну так покажи, как надо.

— Тебе здесь, б…, не институт.

Откуда ни возьмись на дорогу вывалился мальчишка и, как назло, прошлепал по только что укатанному асфальту.

— Мать, твою!.. — не выдержал Валентин. — Куда прешь, придурок?!

— Я? — обалдело промямлил парень.

— Ну, не я же! — продолжал кричать Валентин, срывая на несчастном прохожем все накопившееся в нем раздражение на Петровича.

— Извините.

— Иди отсюда!

Парень бросился в сторону и уставился на деловито суетящихся рабочих.

— Семенов! Му…! Куда ты вывалил?!..Я тебе, бл…, что велел делать?! — Бригадир орал во всю глотку на водителя самосвала.