Александр Больных - Видеть звезды

— В то же время я с удовлетворением отмечаю, — продолжал Орел, — что безукоризненная завершенность моих силлогизмов становится заметной свежему взгляду, не скованному предвзятым мнением, особенно априорно негативным, как у неисправимого зложелателя Эскистафелькунгсхольма, закосневшего в неизлечимой желчности и не видящего решительно ничего далее своего противного крючковатого носа, с первой же минуты.

Орел гордо вскинул клюв.

— Очень хорошо, — сказал Тайлон, поднимаясь. — Просто великолепно. Я чрезвычайно польщен, что удостоился чести побеседовать со столь образованной и мудрой птицей, — нужные слова сами выскакивали из памяти, — Но сейчас, к величайшему сожалению, неотложные дела настоятельно побуждают меня удалиться.

— Да-да, разумеется, — автоматически ответил Орел, слегка кланяясь. — Не смею вам препятствовать, хотя с немалым огорчением лишаюсь вашего исключительно приятного общества.

Тайлон дернул за шкирку совсем обалдевшего Крошку Енота и начал медленно отступать к не столь уж далекому лесу. Орел, грустно прикрыв глаза, следил за ним без всякого выражения. Но вдруг спохватился.

— Нет, па-азвольте! А обед?!

Одним прыжком, чуть шевельнув крыльями, он снова оказался перед Тайлоном, закрывая ему дорогу.

— Позвольте опять потревожить вас. Мне крайне жаль причинять вам неудобства, но, смею вас уверить, это кратковременное явление не будет служить для вас источником неприятных воспоминаний. Дело в том, — Орел немного засмущался, — что я намерен вас съесть.

Тайлон посмотрел на него снизу вверх.

— А зачем?

— А-а… — Орел явно растерялся. — Э-э… Мне так хочется.

— Но это логически необоснованно.

Орел расправил крылья, как бы пожимая плечами.

— Должен с сожалением признаться, что над таким аспектом данной проблемы я до сих пор не задумывался. — Он замолчал, от смущения перебирая клювом перья под мышкой. — Но я ведь в некотором роде неловко, конечно, в этом признаваться, однако объективная истина для меня всегда была дороже всего на свете, я где-то, знаете ли, хищник.

Тайлон, полностью успокоившись, назидательно погрозил Орлу пальцем.

— Но прежде всего вы мыслящее существо!

— Разумеется, — выпятил грудь Орел.

— Из этого следует совершенно естественный вывод: достойно ли существа, почитающего себя мыслящим, слепо идти на поводу у низменных инстинктов, не пытаясь даже подвести под них логическую базу?

— Разумеется, нет, — сразу согласился Орел.

— Тогда до свидания, — поклонился Тайлон.

— Нет, па-азвольте! — снова возопил Орел. — Должен я пообедать или нет?!

— Если это будет логически обосновано. Потому что из всего вышеизложенного с неопровержимой ясностью следует, что поддержание жизнедеятельности, каковая является постоянным и совершенно неотъемлемым признаком и, более того, абсолютно обязательным условием…

— Пе-ре-кра-ти-те! — затопал лапами Орел. — Пе-ре-стань-те!

Он опустился на землю, судорожно отдуваясь и встопорщив перья.

— Есть хочу! — жалобно сообщил он.

— Это прекрасно, но при чем тут я? — холодно спросил Тайлон. — Давайте мыслить логически…

Продолжить ему не удалось. Глаза Орла подернулись белесоватыми пленками, голова бессильно упала, стукнув клювом о камень.

— Вот тебе раз, — удивился Тайлон. — Неужели я его до смерти заговорил? Ведь только-только во вкус вошел. Крошка…

Он обернулся, разыскивая Крошку Енота. Тот сидел на задних лапах, мерно раскачиваясь и бессмысленно глядя остекленевшими глазами прямо перед собой. Тайлон, встревожившись, подергал его за усы. Крошка Енот очнулся, ошалело крутя головой, тяжело задышал.

— Пошли-ка побыстрее, пока он не очнулся, — предложил Тайлон, но тут же остановил бросившегося валкой рысью Крошку Енота. — Постой, постой…

Он подошел к лежащему без чувств Орлу, взъерошил перья на груди и с удовлетворением отметил: живой.

Похлопал Орла по щекам. Приоткрылся мутный глаз со слезой.

— Уже? — слабым хриплым голосом спросил Орел.

— Уже, уже, — успокоил Тайлон и намеренно грубо продолжил: — Жрать хочешь?

— Да, — выдохнул Орел.

— Тогда смотри. — Упираясь обеими руками в холодный клюв, Тайлон с трудом повернул огромную голову.

— Вижу, — послушно согласился Орел.

— Целых шесть лошадей! Совершенно не мыслящих и не строящих никаких силлогизмов по первой фигуре, что абсолютно адекватно…

Глаза Орла опять закатились.

— Надо же, — с досадой произнес Тайлон. — Хищник, а какая слабая нервная система. Стыдно.