Юлия Фирсанова - Дверь ВНИТУДА

Мы попрощались, и Конрад с усмешкой резюмировал:

— Вот тебе и сокрушение законов, Лучик. Да? А я-то думал, Анна, сегодня с утра мои клыки углядевшая, исключение. Ошибся…

— И что твоя берегиня?

— Уходила довольная тем, что ее стряпня вампиру нравится, — с намеком на веселье проронил Конрад.

— Выходит, какая-то часть людей, если не все люди, смогут видеть и слышать прежде для них закрытое и запретное. Думаешь, теперь пожаров и торнадо ждать следует? — мрачно уточнил кайст, сцапав меня в объятия и крепко прижимая к груди с самым грозным видом, будто заранее обещавшим, что никакая беда меня не коснется.

— Не знаю. — Конрад потер мочку заостренного уха. — Но интересно другое: Лучика назвали смотрителем.

— Я… я, наверное, могу попытаться что-то объяснить, — объявила я задумчивым мужчинам. — Мне сон сегодня очень странный привиделся.

— Ну-ка, ну-ка! Как прямая фигурантка пророчества, ты должна понимать больше, — мгновенно оживился вампир и с видом маньяка-ученого, сделавшим бы честь любому кандидату на титул Доктора Зло, потащил нас в гостиную препарировать сон.

Я села поудобнее и постаралась, как могла, корявыми, не предназначенными для этого словами описать все ощущения Я-мира. Палитра выходила скудной, словно картину импрессиониста перерисовывать простым карандашом, я запиналась, но жадное ожидание в глазах кайста и Конрада не позволяло молчать, приходилось выталкивать очередную порцию черствых, как забытый на неделю хлеб, слов. Я говорила, а когда закончила описание не своего бытия, стало легче, оставалось объяснить самое сложное, самое главное и самое простое одновременно: то, что я поняла под конец сна — не сна.

— Не знаю, правильно ли то, что я поняла, или мне только показалось это правильным… — начала я.

— Лучик, не оправдывайся, говори, — настойчиво поторопил меня Конрад.

— Весь сон был историей мира, начавшего осознавать себя как разумное создание. По-другому, конечно, разумное, не как мы. Развитие техники каким-то образом причиняло ему неудобство, боль, убивало что-то ценное. Он инстинктивно начал искать выход и нашел его в людских мечтах о сказках. Те, кто мечтает, пишет или читает и фантазирует, — стали спасительными огоньками, согревающими мир. Он каким-то образом научился подпитывать их. Но ему все равно было тесно и душно. А потом отыскал еще один способ не только сохранить… э-э-э, душу и преумножить силу. Мир смог определить точки открытия порталов в другие миры, нащупал контуры, называемые у нас Кубом Метатрона. Они стали окнами, через которые лилась свободная магия, они притягивали нужных людей, усиливающих течение. Магия, своя у каждого мира, в который распахивалась дверь и откуда приходили ее носители, — стала свежим воздухом для разумной Земли. Те, кто приходил как гость, добровольно оставляли частицы магии привратникам. Замечали происходящее лишь те, кто тоже мог дышать этим «ветром» и быть его частицами. Но мало-помалу магия нашего мира стала преумножаться и за счет приходящих гостей, и за счет творцов-сочинителей. Со временем сила перестала быть заемной, Земля начала не только дышать, создавать магию, но и сохранять, обмениваться ею с иными мирами. Сети узлов-порталов с привратниками, которые и сами, а не только место, в чем-то узлы, хватило! Сейчас мы стоим у Рубикона. Ветра — возможность обмена силой с другими мирами, и огня — способности создавать магию, помноженной на веру в нее, у Земли накопилось почти достаточно для того, чтобы волшебство стало реальностью и перестало быть тайной для избранных. Я ничего особенного среди привратников не представляю. Просто стала последним узелком в этом кубическом макраме, завязанном из подходящего для мира материала. Потому и порталы у меня так часто открываются, и дверь ВНИТУДА буквально нараспашку стоит, потому и эмигрантов такой плотный поток идет. А смотрителем, возможно, меня поименовали лишь потому, что я первая, оказавшись в нужном месте в нужное время, смогла все это осознать, увидеть, почувствовать.

— Так вот о чем были пророчества… — раздумчиво протянул Конрад.

— Да, похоже, именно из-за этого Громов, вообразивший, что привратники чуть ли не черные ангелы Армагеддона, а я их предводитель, и пытался меня убить, — печально согласилась я. — Из-за одного безумца сколько людей пострадало и даже погибло!

— И что будет теперь? — вслух задумался Саргейден.

— Как что? — Я нарочито непонимающе захлопала ресницами. — А кто жениться обещал?