Юлия Фирсанова - Дверь ВНИТУДА

— И когда успел? Чем? Керосином обливал? Тогда там пожар? — забросала я куратора-жениха вопросами, больше от нервов, чем от интереса.

Хотя интерес был, и был он один: надежно ли все сделано, не осталось ли следов, из-за которых мне придется не замуж выходить, а передачи в тюрьму или в психушку носить. Это уж что и как ЛСД следователям расскажет. Ну если в психушку, то там у нас все схвачено, Василек поможет!

— Огонь феникса. Ненависти хватило, чтобы управиться за минуту. Зажег, когда умываться уходил. Только пепел остался, к утру развеется. Семьи у Громова нет, в «Перекрестке», как и любого другого, несколько дней искать не будут, даже если мобильник не ответит. Дела разные случаются, Громов, бывало и на больший срок пропадал, — ответил Саргейден и мстительно улыбнулся. — Кто мог бы определить, что его нет нигде, и поднять тревогу: я, Герасимов, Ковальская, — промолчим.

— Молчание — золото, — согласилась я машинально, пытаясь сообразить, а не превратилась ли я в чудовище, если спокойно сижу и рассуждаю о том, насколько надежно спрятан труп. С кем поведешься? Возможно. Ну и пусть! Кайст и вампир не сделали мне ничего плохого, в отличие от людей, пытавшихся угрожать, приворожить, убить. И кстати сказать, Громов в ответе за гибель других привратников, так что его смерть вполне могла спасти не только мою, но и чьи-то другие жизни.

— Лучик, прекращай думать и иди спать, — посоветовал вампир, практически сталкивая меня с дивана. — Все остальное завтра обсудим.

— Точно, здравая мысль, спасибо. Саргейден, пойдем?

Куратор без привычных возражений последовал за мной в квартиру, в темную спальню, и только там вкрадчиво спросил:

— Ты в самом деле хочешь разделить ложе?

— Пилить не будем, а спать на нем вдвоем — да. Если уж тебя каждый раз сюда приносит, лучше и ложиться сразу вместе, раз уж мы женаты по законам фениксов и на пути к устаканиванию отношений через ЗАГС, — позевывая, объяснила я и поплелась в ванную. В отличие от некоторых, успевших за десяток минут улики убрать, освежиться и переодеться, я до сих пор была в грязноватом рванье, и зубы не чищены.

Когда выползла из ванной, с головой, припухшей от проблемы «Быть или не быть нынче же настоящей супружеской ночи?», ЛСД уже спал, уютно завернувшись в одеяло. Я скинула халат, осторожно пристроилась под боком, отвоевала часть одеяла и была тут же привычно сцапана в объятия, как любимая плюшевая игрушка. Кайст даже глаз не приоткрыл в процессе. Только втянул ноздрями длинного носа мой запах и едва заметно улыбнулся. Я поерзала, устраиваясь поудобнее, и решила: спать так спать.

Ответ на свой вопрос я уже получила. Ночь предстояла по-настоящему супружеская. Легли вместе и спим! Никакой романтики, зато уютно и приятно — то, что доктор прописал, после того как тебя по крышам поваляли и с них покидали.

Вот только сновидений, нагрянувших в воспаленный мозг, точно никто из медиков рекомендовать бы мне не стал. Напротив, после таких снов, пожалуй, стоило попросить Василька о профессиональной помощи.

Я была миром. Или он был мной. Эти ощущения почти не переводились на язык человеческий: всеохватные, грандиозные, чуждые и в то же время удивительно свои и понятные.

Я-мир хотел изменений, хотел быть другим. Очень-очень давно. Поначалу неосознанно и не понимая, чего именно мне не хватает. Я-мир чувствовал неудобство, неуют, неправильность. А создания, меня населяющие, те, что, слившись в массу, обладали волей менять, толкали меня в ощущение еще большего дискомфорта. Я-мир замерзал, замирал, отмирал, катился в пропасть конца. Пока однажды не почувствовал пробуждение крохотной искры согревающего огня и не ухватился за него в безотчетной жажде жить. Из жалких закромов собственной силы я стал подкармливать этот огонек, раздувая его, а когда тот разгорелся достаточно, очень аккуратно постарался перекинуть искорку пламени в то местечко, которое казалось наименее холодным. И новый огонек разгорелся там. Двух огоньков, дарующих крохи силы, хватило, чтобы зажечь еще один, и еще, и еще. Я-мир начал согреваться, леденящий холод смерти уходил, мне уже стало почти тепло, нос призраком тепла пришла духота. Невозможность распахнуться стала давить все сильнее и сильнее по мере того, как разгоралось пламя огоньков. Затухал один, но на смену ему являлись пять, десять. И тогда Я-мир нашел особый огонек-ветерок и подтолкнул его, в обмен получив глоток свежести. Ветерки получались слабые, «дышать» удавалось с трудом, а вдохнуть «полной грудью», чтобы ветер гулял свободно и раздувал костры снова, не удавалось долго, почти бесконечно долго. Нетерпение у Я-мира нарастало с каждым вздохом. И вот наконец взвился еще один ветер-огонь, крупнее других, очень удачно было выбрано место, свободные нити ветра стекались к нему. Оставалось ждать недолго. Еще чуть-чуть, чтобы наконец цель мира воплотилась в реальность.