Екатерина Ларина - Тяжелое испытание для прынцев (СИ)

- Стадо и пастуха я вижу, а на картине что?

Художник всё же обернулся и с видом измученного гения принялся объяснять:

- Неужели вы не видите, на картине изображено именно это стадо, - он ткнул в группу чудищ на картине, - и этот пастух.

- А почему они.... такие треугольные, а у пастуха две головы?

- Я их такими вижу, - и снисходительный взгляд.

- И трава ...

- Её я тоже вижу такой.

- То есть трава красная?

- Почему красная? - художник смотрел на него как на маленького ребенка, спросившего очевидную глупость. - Трава зеленая.

- Значит, это зеленый? - мужчина ткнул в особо неприятное на вид пятно, напоминающее раздавленного человека.

- Это - красный.

- Но трава же зеленая! - он уже ничего не понимал.

- Да, но это красный.

- Но почему?!

- Я же сказал. Я её такой вижу.

- То есть ты знаешь, что трава зеленая, но видишь ты её красной?

- О, боже. Еще один критик... - художник поморщился и, отвернувшись, стал протирать и укладывать в чемоданчик кисти.

Мужчина посмотрел на это действо, посмотрел на картину, на овечек, и неожиданно для себя выдал:

- Продай мне эту картину.

- Я не продаю свои картины, - гордо ответил непризнанный гений.

- Тогда подари.

- Так понравилось? - художник зарделся.

- Очень, - не покривил душой мужчина.

Три часа спустя. Таверна "Пьяный домовой".

- И никто, ты понимаешь, никто не понимает. Даже родная сестра. Они все...эх... А ты понял. Ты теперь мой друг! - художник, который представился Элофорием, а по-простому Эль, обнял собеседника за шею и стукнулся с ним лбом. Видно, от возникшей большой и братской любви.

- Сушай, а у тебя еще такие картины есть? Я в каждой комнате повешу. И советникам подарю. Пусть любят ... современное искусство, - мужчина, представившийся Декстером, был не трезвее художника.

- Скока хошь, друг. Я для тебя нарисую. Прям сейчас встану и нарисую... - но попытка подняться на ноги успехом не увенчалась.

- Нарисуй. Это...это..эх... - мужчина махнул рукой, не в силах описать возникшее при лицезрении картины чувство. Произведение, повлекшее возникновение пламенной дружбы, стояло тут же, повернутое красочной стороной к стене. По просьбе трактирщика. Люди боялись при ЭТОМ находиться в зале. - Только я сейчас не могу. Вообще не могу. Мне ехать надо...

- Куда? Брось ты все. Хочешь, я тебя рисовать научу? Не хуже меня бушь...

Такая перспектива Декстера вдохновила, но...

- Не могу. Мне девушку спасать надо.

- Девушку? Девушка - это святое. От кого спасать будем? - сразу причислил себя к спасателям Эль.

- От Тенебрара Вигоре.

- От кого?! - подавился самогоном художник.

- Король мира Шейнтия. Слышал про такой?

- Как не слышать... - он начинал резко трезветь. - И что за девушка? Возлюбленная?

- Если бы... - Декстер скривился. - Мэлвин Камелопордалис. Я ее и видеть ни разу не видел.

- Тогда зачем? - все еще пьяный Декстер не замечал абсолютно трезвого и внимательного взгляда собеседника.

- Она дочь короля соседнего государства и невеста нашего. И если я не приеду, ее пришлют по кусочкам.

- Откуда это известно?

- Письмо пришло, - мужчина с тоской смотрел в опустевшую кружку.

- Когда и где надо быть?

- Завтра, в полдень. На Заячьей пустоши.

- Понятно. Значит, завтра я еду с тобой.

- Не получится. Оговорено, что могу проехать только я и один слуга со мной.

- Не вижу проблемы, - парень жестко ухмыльнулся. - А теперь спи. Утром обсудим.

Декстер тут же упал на стол. Художник повелительно махнул охранникам мужчины, и те беспрекословно отнесли хозяина наверх в его комнату.

- Что-то я от жизни отстал. Посмотрим, что люди пишут, - и художник достал магический планшет.

Полдень следующего дня. Заячья пустошь.

На лугу расположились четверо мужчин. Один высокий статный, с бородкой и усами. Наш старый знакомый Декстер. В отдалении два его охранника. Кроме них был ещё четвертый. Он совсем не напоминал гениального художника, с которым вчера была распита не одна бутыль самогона. Среднего роста, темно-рыжий, на лице россыпь золотистых конопушек. Волосы забраны в длинный, свивающийся на концах в колечки, хвост.

- Уже пора бы, - голос тоже не напоминал художника. Тоньше, мелодичнее и моложе. Да и рыжий парень действительно на вид был моложе художника лет на пять.

- Ну, они же не обговаривали все с точностью до секунды. Ты уверен, что иллюзия не спадет? Там наша магия не действует.

- Уверен, - лишь улыбка рыжего напоминала художника. Такого, каким он стал после разговора с Декстером. Жесткая и холодная ухмылка, а не улыбка. - Не думаю, что что-то там изменилось.