Иван Галкин - По мостовой из звёзд

Так, отец мой еще помнил то время, когда дед нынешнего князя, Бореада, разбил войско ришей. Город тогда был совсем молод, и укрыться за его стенами мы не могли. Поэтому и сражались до последнего. Вот среди прочего мы смогли взять почти нетронутым их становище, где и нашли обоз их шамана. Самого шамана не взяли, риши берегут своих командиров больше чем свои жизни… но хватило и обоза.

Когда почти пятьдесят лет спустя, уже при отце нынешнего князя и это уже я видел сам, вспыхнул Красный мор, тогдашний лекарь сумел подавить его распространение в городе. Ну, в деревнях народу, конечно, погибло много, в основном — лесное племя, с которым мы тогда жили в мире.

— Риши?

— Ах да, ты же не можешь знать. Они живут только на севере — это племя человекоподобных животных. Они поклоняются ракхам.

Ворон в этот момент произнес.

— Взгляни на образ, Скиталец, — он передал образ риша, возникший в разуме олериса, когда тот о них заговорил.

Образ был смутным и расплывчатым, меняя очертания. Больше всего он походил на огромного грызуна, стоящего на задних лапах. Хотя и неясно, на кого из земных грызунов он был больше похож.

Саша вдруг почувствовал, что это именно то, что ему нужно. Интуиция говорила, что именно ришей ему необходимо искать.

— Это может быть то, что мне нужно, Ворон?

— Ты выбрал этот мир, Скиталец. Кому как не тебе знать, что тебе необходимо. Доверяй себе.

Теперь нужно было только разузнать про лекарства точнее, у лекаря. А сейчас — про ришей.

— А как добраться до тех мест, где живут риши?

— Никак. — Олерис при этом отвел ладонь в сторону, подтверждая слова жестами. — Они живут за Ледяным океаном.

— Почему? — искренне удивился Саша.

— Дальше на севере люди не живут. Семь дней пути на стиде, через леса и луга, которых там гораздо больше, путник выйдет к побережью ледяного океана. Лишь редкие поселения и деревни могут повстречаться на этом пути, но ничего примечательного там нет.

— Но ведь кто-то же плавает туда?

— Никто не может пересечь Ледяной океан. Воды его настолько холодны, что человек в них погибает в считанные минуты. Ветра забирают из человека тепло и жизнь, а глыбы дрейфующих льдов угрожают кораблям. К тому же, нет таких кораблей, которые бы могли заплывать далеко в океан. Да и какой человек осмелиться на такое — плыть в страну ришей? Они не торгуют с людьми, только воюют.

— Не может быть, чтобы не было возможности…

Саша с надеждой взглянул на олериса. Тот как-то странно смотрел на мальчика. Но причину в его темных глазах прочесть было невозможно. Сашу уже начало охватывать отчаяние, но олерис, помедлив, проговорил.

— Пожалуй, только карраны могут достаточно долго летать над океаном. Огромные птицы могут сутками парить без пищи и воды, а их перья выдержат любой холод. У рыбаков ходят легенды о северных гнездовьях белых карранов, живущих на островах в океане. Но лететь туда, не зная направления, велик шанс потеряться. К тому же всадники не так выносливы, как их птицы.

— Да… это может быть выходом, — сказал Ворон, когда в голове мальчика всплыл образ каррана.

— Благодарю за ответы.

— Не стоит. Откровенность за откровенность, так? Но почему ты так интересуешься северными землями?

— Я собираюсь туда отправиться.

— Один? — удивился олерис.

— Да, — просто ответил Саша.

Олерис посмотрел в голубые глаза мальчишки. В них светилась решимость. Не мрачная и не честолюбивая, нет. Простая, как необходимость. Все же он попытался переубедить мальчика.

— Могу я узнать, зачем?

— Нет.

И олерис, неожиданно для самого себя не смог злиться на этот отказ. Он думал о том, что это совсем не сходится с его рассказом. Зачем мальчику идти туда, где не жили люди? Там он точно не нашел бы ни потерянных соплеменников, ни даже нового дома. Но какие бы знания не тянули этого мальчишку, на чьих плечах сидело легендарное создание, он имел действительно высокую цель. И не олерису было сбивать его с этого пути. Он вдруг подумал, что желает, чтобы у этого странного мальчика всё получилось. Что бы это ни было. Уже сдаваясь, он все же проговорил, неожиданно мягко.

— Знаешь, мне всегда требуются молодые и талантливые писари. У тебя могло бы быть здесь отличное будущее… Жилье… И если ты вдруг решишь…

— Нет, я не решу… Я не могу, извини.

Олерис спокойно кивнул. Он чувствовал в этом мальчике то же, что иногда вдруг появлялось в нем самом. Когда, на самом деле коварный и честолюбивый старик, вместо политических интриг и церковной пропаганды вдруг бросал всё и занимался чтением и переписыванием древних книг.