Тэд Уильямс - Проспать Судный день

— Я не уверен. Предупреждение? Или просто затем, чтобы некоторые вещи побыстрее стали достоянием гласности — страховка, для того, чтобы использовать это потом? Возможно, мы никогда не узнаем этого.

Повисла тяжелая тишина.

— И?..

— И это дело с Самкиэлем. Зачем бы вам одобрять подобное сотрудничество с Энаитой, если вы сами ей не помогали — или не делали вид, что помогаете? Поскольку, если бы она хотела иметь возможность заявить, что она уже начала расследование, в случае, если дела пошли бы плохо, ее партнер тоже хотел бы этого. Что может быть лучше, чем возможность сказать: «Я направил ее к моему старому товарищу Самкиэлю именно для того, чтобы следить за тем, что она делает. Если бы я знал, что она виновна в преступлениях против Небес, конечно же, я предпринял бы экстренные меры, ля-ля-ля».

Голос Караэля стал настолько ровным, что на него можно было бы поставить полный стакан, не пролив ни капли.

— Ты знаешь, сынок, что это ничем не доказуемо. Просто рассуждения.

— Безусловно, командир, все это лишь рассуждения. Обычные для меня.

Я попытался сказать это увереннее, чем чувствовал себя на самом деле, но сложно быть отважным, когда понимаешь, что тот, кого ты обвиняешь в серьезных преступлениях, способен погасить тебя с той же легкостью, что свечку на торте.

— Но это приводит к более серьезным вопросам. Чего же хотел Элигор? Зачем Всаднику рисковать своим статусом в Аду, давая своим врагам возможность уничтожить его, если они докажут его сделку с Энаитой? Которая, как мы теперь знаем, была несколько неуравновешенна, не настолько осторожна, как следовало бы, склонна уничтожать союзников и не слишком популярна на Небесах.

— Говори.

— Затем, что он, на самом деле, не хотел заключать сделку с Энаитой — он хотел выйти на связь с кем-то еще. Тем, с кем мог бы заключить долговременный союз. Тем, кто не станет совершать таких ошибок, какие делала Энаита, и кто наверняка станет еще влиятельнее после того, как Энаита уйдет со сцены. С таким, как вы, Владыка Караэль.

Повисла тишина, столь величественная, что у меня было достаточно времени подумать, как это — быть полностью стертым из бытия.

— Следовательно, ты допускаешь, что я с самого начала был замешан в том безумии, которое затеяла Энаита? — наконец спросил Караэль. — Что она считала меня своим партнером, а на самом деле я управлял всем из-за кулис, а в нужный момент отправил ее на виселицу?

— Если коротко, командир, — аминь.

— Тогда теперь твоя очередь отвечать на вопросы, Долориэль. Если все это правда, почему я и тебя не уничтожил? Почему я оставил болтаться такой хвостик?

Манера доброго старины-сержанта, которую я всегда видел у Караэля, исчезла. Он говорил коротко и точно, спокойный, будто глубокий пруд, но я видел, как в его сиянии зреют темные грозовые тучи.

— Если коротко, почему ты еще существуешь?

— Это одно из того, чего я не знаю, — признался я. — Не думаю, что уничтожать свидетелей в вашем стиле, но и не думаю, что это основная причина. Возможно, это связано с тем, что сказала Энаита, что она знала меня, когда я еще жил, но, может, это и не так, или, если и так, то не относится к картине в целом.

Запас уловок и откровений у меня закончился. Я вдруг понял, что следующие слова могут стать моими последними словами.

— Могу лишь предположить, командир, что по какой-то причине вы решили, что я могу вам когда-нибудь понадобиться.

Клубы тьмы сгустились, и на мгновение я увидел перед собой уже не свет, будто Небеса разверзлись и на меня глядела бездна, полная абсолютного небытия. А затем, в мгновение ока, она рассеялась, и я снова увидел туманный светящийся силуэт Караэля.

— Интересная догадка, Долориэль. Ты никогда не узнаешь, правильна ли она — на самом деле, ты никогда не узнаешь, правильно ли все это, но совершенно точно узнаешь, когда мне действительно от тебя что-то потребуется. Скажу тебе сейчас одно, и лишь одно. У меня есть стремления. Стремления, которые ты даже и не начал понимать.

Я не сдержался.

— Но зачем вам вообще что-то менять? Это же Небеса, так? Небеса совершенны.

Караэль выдавил из себя свет, который означал улыбку. Честно говоря, не могу сказать, была она удивленная или злобная. Он перестал играть в простого и грубого командира и стал чем-то куда более далеким и непонятным.

— У всех нас есть выбор, Адвокат Долориэль, будь мы ангелы или смертные. Мы идем собственным путем, делая выбор сами. А поскольку мы разные, становится понятно, что одни из нас делают выбор лучше, чем другие. Те, кто принимает наилучшие решения, должны иметь возможность делать выбор, ради всеобщего блага. Ты понимаешь?