Владимир Кузнецов - Некрос - Языки Мертвых

Все как будто взорвалось - я метнулся вперед, выкинув вперед и вбок, одновременно делая глубокий выпад, стараясь попасть стык доспеха на боку бородача. Бильга сделал длинный подшаг, почти распластавшись по земле, слегка наклонив щит от себя и занеся топор для длинного удара сверху. Бородач двинулся навстречу, заведя свое странное оружие влево в исполинском замахе.

Сила удара была такой, что массивного броненосец прокрутился на все триста шестьдесят. Удар пришелся на щит, раздробив его в щепки и не задержавшись даже на долю мгновения. Мой выпад почти достал врага - но уже не в бок, а в грудь, прямо в одну из платин. С тем же успехом можно было пытаться пробить гранитный монолит. Исполинский меч врезался мне в плечо, швырнул на землю, заставив пролететь пару метров, выронив оружие.

[Правая рука: Онемение: 10 сек.]

[Кровотечение]

[Оглушение: 3 сек.]

Я успел приподняться на локте, когда Бильга, в прыжке, обхватив топор двумя руками, опустил его на голову врага. Остатки щита все еще болтались у него на предплечье, но удар вышел страшным - он пробил шлем, заставив бородача пошатнуться и отступить. Его страшный меч упал на плиты мостовой. Бородач мотнул головой, Бильга отпустил застрявшее в шлеме оружие, выхватил из-за спины тонкий стилет и, порвав дистанцию, вогнал его бородачу в глазную щель. Они замерли на какое-то мгновение, потом Бильга вырвал руку со стилетом и темная кровь брызнула на личину из открывшейся раны. Он отступил на пару шагов, наблюдая за противником, тот согнулся, зажимая рукой рану. Другой он подхватил топор и высвободил его, швырнув на мостовую. Я поднялся, подняв панцербрехер. Бородач, залитый кровью и пошатывающийся медленно отступал. Оружие его осталось лежать на грязно-желтых плитах, рядом с топором Бильги. Тот провожал его спокойным, внимательным взглядом. Наконец, бородач скрылся в проулке. Я устало опустил оружие, опершись на панцербрехер.

- Почему он не умер? - спросил я. Бильга поднял свой топор, достал из сумки тряпицу и аккуратно протер лезвие.

- Это как раз тот пример, когда Здоровье заменено Корпусом. У него достаточно корпуса, чтобы пережить мои удары - но это не спасает его от контузии и потери глаза. Чтобы победить, не всегда нужно убить. Тем более что убить не так уж и просто, особенно, если речь о серьезном противнике. Пойдем, пока здесь не появилась стража. Боги, может, и умерли, но законы их все еще блюдутся.

Мы поспешно убрались с площади. Минут пять шли в молчании. Я старался не думать об открытой ране в плече. Вокруг окончательно стемнело - только светильники жетыми языками разрывали темноту, резали глаза. В ушах звенело, глаза то и дело заволакивало пеленой. Нужно было остановиться и перевязаться - иначе, дело могло кончиться паршиво.

- Погоди, - окрикнул я Бильгу. Тот обернулся, недовольно хмурясь, потом увидел пятно крови на моем рукаве.

- Чего сразу не сказал?

- Думал, дойдем...

- Меньше думай. Раны надо обрабатывать сразу - если не хочешь остаться без руки.

Он забрался в сумку, достал уже знакомую баночку с мазью, бинты, споро промыл рану, смазал и перевязал ее, потом дал мне глотнуть. Во фляге был алкоголь.

- Вставай, - Бильга подхватил меня под руку. - Идти осталось недалеко.

Мы прошли еще пару улиц, пока не оказались в глухом тупике с единственной, низкой дверью. Бильга с силой ударил в нее кулаком - раз, другой, третий... Наконец, тяжело шорхнул изнутри засов и она раскрылась. В проходе стоял худой, пучеглазый старик в невообразимом рванье. Оглядев меня и Бильгу, он молча отступил, пропуская нас.

Внутри было темно и тесно. Повсюду ощущалась странная возня, словно мы оказались в гнезде каких-то гигантских грызунов. Бильга протащил меня сквозь этот шевелящийся мрак и, неразличимый во тьме, отпер скрипучий замок. Когда дверь закрылась за нами, он чиркнул огнивом и разжег куцый масляный светильник. Несмелый огонек бросил на его угловатое лицо длинные тени.

- Лучше тебе не видеть, что там, - он кивнул на дверь. Я не стал спорить.

- Я вывалюсь, - сообщил через секунду. Бильга кивнул:

- Можно. Когда вернешься?

- Часов через восемь.

- Добро. Давай.

Голова раскалывалась от усталости, но уснуть никак не получалось. Ворочался с боку на бок, чувствуя, как сухо стучит в затертую наволочку пульс на виске. Только после стирки, жесткая, слегка похрустывающая ткань неприятно трет щеку. Через окно на потолок падает рыжий прямоугольник - вдоль дома проезжает машина, свет фар попадает в комнату всего на несколько секунд, но этого достаточно, чтобы глаза сквозь веки среагировали на него. Я открываю глаза и смотрю в потолок, уже потемневший, белый цвет, смешиваясь с темнотой, становится серым, как пепел. Нет, так не пойдет.