Гарри Тертлдав - Молот и наковальня

Маниакис тоже сделал все, что мог: пожертвовал монастырям немного зерна и уж совсем немного золота. Действия макуранцев на западе и кубратов на севере катастрофически сократили число провинций, признававших власть Автократора. Столь же катастрофически упали и поступления в казну.

Он посетил один из монастырей. Во-первых, ему хотелось приободрить беженцев, показать им, что ему известно об их страданиях. Радость, с какой они приветствовали своего Автократора, навела его на невеселые размышления о том, насколько сильно довлеет над душами, умами и сердцами видессийцев ореол власти, исходящий от императорского сана. Он никогда не признался бы в этом Агатию, но тот был прав: его отъезд на Калаврию действительно мог лишить людей последней надежды.

Во-вторых, он хотел выяснить, какую цель преследуют кубраты, решившись на новое вторжение.

– Я видел их только издали, – сказал один беженец, чей выговор выдавал в нем жителя одной из далеких северных деревень. – Человек пятнадцать или двадцать. Мне и в голову не пришло дожидаться, когда их станет больше, величайший. Я просто пустился наутек так быстро, как мог.

– Они попались мне на глаза на равнине, – сообщил другой деревенский малый. – Не пойму я их – не войско, даже не шайка разбойников, а так… Много, ехали верхом, но как-то вразброд. Одним словом, шаляй-валяй.

– Эти варвары чуть не схватили меня, – рассказал третий. Лицо его покрылось бисеринками пота, когда он вспомнил свое бегство. – Но они решили сперва прикончить моих свиней и разграбить мой дом. Только поэтому я успел скрыться.

Множество подобных историй, выслушанных Маниакисом, лишь подтвердило вывод, к которому он давно пришел, изучая поступающие к нему доклады. В отличие от макуранцев, кубраты не намеревались захватывать видессийские земли. Кочевники предприняли набег с одной целью: грабить, насиловать, захватывать пленников. Увлекшись этим, они распылили свои силы по всем северным провинциям империи.

– Если мы сумеем застать варваров врасплох, не дав возможности собрать все войско в одном месте, то сможем нанести им серьезный урон, – заявил Маниакис отцу и Регорию, вызвав их на военный совет.

– У меня к тебе один вопрос, – сказал Регорий. – Не ждешь ли ты от нас и наших воинов большего, чем мы можем сделать?

– У меня тоже вопрос, – заметил старший Маниакис. – Предположим, мы уже разбили кочевников. Что дальше? Они просто побегут назад, в Кубрат, и нам за ними не угнаться. А по дороге на север варвары разграбят и сожгут все, что не успели разграбить и сжечь, двигаясь на юг. Такая победа станет для нас окончательным поражением.

– Нет, этого не случится. По крайней мере, мне кажется, я знаю, как сделать, чтобы этого не случилось. – Придвинув к себе карту провинций, находившихся к северу от Видесса, Автократор принялся объяснять свою мысль.

Когда он закончил, его отец и Регорий удивленно переглянулись.

– Будь я таким же коварным, как ты, в годы своей молодости, – наконец проворчал старший Маниакис, – алые сапоги достались бы мне, а не Ликинию. А тебе, парень, – он ткнул пальцем в сторону сына, – пришлось бы изрядно поскучать, ожидая, пока я помру.

– Все зависит от того, сумеем ли мы одержать первую победу, – заявил Регорий, прежде чем Маниакис успел ответить отцу. – Риск слишком велик.

– Разве? – спросил Маниакис. – Если дело не выгорит, мы всегда сможем отступить и вновь укрыться за стенами Видесса. Мы не позволим заманить себя туда, где варвары смогли бы поймать нас в ловушку и перебить. – Автократор ударил по лежавшей на столе карте кулаком. – Но сейчас я не хочу даже думать об отступлении! – Он снова ударил кулаком по столу. – Нет. Не так. Я знаю, я обязан думать и о такой возможности. Но я не могу допустить, чтобы мои воины заподозрили, что даже тень подобной мысли шевельнулась в моем мозгу, иначе эта мысль накрепко засядет в их головах!

– Верно, об такой камень недолго и споткнуться, – согласился отец. – Значит, ты твердо намерен испытать свой план?

Маниакис не забыл засаду, в которую его заманил Этзилий. Он прекрасно помнил и поражение, нанесенное ему макуранцами в долине реки Аранда. Как сказал Регорий, в обоих случаях он пытался добиться слишком многого, не имея к тому достаточных средств. Неужели он повторит старую ошибку? Нет. Не может быть.

– Да, – решительно ответил он. – Намерен. Мы недостаточно сильны, чтобы изгнать макуранцев из западных провинций. Если мы к тому же недостаточно сильны для того, чтобы прогнать кубратов из-под стен нашей столицы, то стоило ли мне вообще уезжать с Калаврии? Кстати, одна из причин, по которой мне так хотелось туда вернуться, состоит в том, что это – единственное место, куда за мной не могут последовать наши враги.