Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник

— С этим я мог бы поспорить, — проворчал Род.

— Но сказать бы не посмел! Судя по тому, что мне довелось повидать на своем веку, это правда! — Фларан выгнул шею и посмотрел на Саймона. — А ты что скажешь, сударь Саймон?

— Кто-то править должен, — не слишком охотно согласился Саймон.

— А если кто-то должен править, значит, должен быть господин! — Фларан стукнул себя по коленке. — А разве для крестьян не лучше, чтобы ими правили господа, которые, как и они сами, родились крестьянами, которым знакома боль нищеты, все унижения, испытываемые простым людом? Неужто справедливее и добрее те господа, что привыкли кушать на серебре, носить на пальцах перстни с рубинами, жить в роскошных замках, не ведать, что такое тяжкий труд от зари до зари, что такое нужда? Нет, эти господа не снизойдут даже до того, чтобы глянуть вниз с башни своего замка. О простых людях вроде нас с вами они говорят так, будто мы — презренные черви! Будто мы — вещи, их собственность! Скот! Не мужчины и не женщины, не люди!

Род в страхе смотрел на Фларана.

— Где ты наслушался таких подстрекательских речей? — спросил он.

— А разве в подстрекательских речах не может быть правды? — чуть смущенно, покраснев, проговорил Фларан.

— Не знаю, с кем тебе довелось побеседовать, — пожал плечами Род, — но это явно был не лорд. Большинство из них таких разговоров не ведут, да и как тебе могла представиться возможность побеседовать с особой благородной крови?

— А у меня хороший слух, сударь Оуэн. Может, язык у меня подвешен слабовато, но уж что-что, а слышу я хорошо. Случалось мне говорить с людьми, которые господам прислуживают, — вот от них я и выведал, как господа про нас отзываются. Я слыхал мысли своих соседей, слыхал и то, что они порой говорили вслух. Они мучились и изнывали под игом господ, так что я никак не могу рассудить, что они служат самым лучшим на свете господам. — Фларан покачал головой. — Нет, в словах той девушки-подавальщицы был очень даже большой смысл… Ведь кто лучше знает о нуждах людей, как не те, кто способен прочесть их мысли? А кто лучше присмотрит за их трудами, как не тот, кто сам знает, как тяжки эти труды?

— Это все отговорки, — проворчал Род, отвернулся и увидел вдали группу крестьян, идущих по проселку к большой дороге. Одетые в бедную домотканую одежду, крестьяне сгибались под тяжестью дорожных мешков. — Вот! — сказал Род и указал в их сторону. — Вот правда, вот смысл, о которых ты пытаешься толковать! Бедняки бредут по дорогам — потерянные, одинокие, потому что их дома разрушены войной! Есть и иные, чьи дома нетронуты, но и они похватали тот жалкий скарб, который успели собрать, и стремятся спастись бегством, потому что страшатся правления выскочки, коему не доверяют!

— Но во времена войн крестьянские дома всегда горят! — горячо возразил Фларан. — Так всегда бывает, когда господа ведут свои войска в бой! Но на этот раз война может принести крестьянам хоть какое-то облегчение, ибо тот, кто станет победителем, рожден среди них!

— Отговорки, — снова повторил Род. — Подтасовка! — Он развернулся и в упор посмотрел на Фларана. — Да, подтасовка! Позволь, я объясню тебе, что это такое — подтасовка, — с жаром проговорил он, развернувшись к соседу. — Это когда чему-либо придается обличье разумности и справедливости, но на самом деле этого нет и в помине. На самом деле подтасовка нужна исключительно для оправдания того, что ты вознамерился сделать, или того, что ты уже натворил. Тогда твои деяния станут выглядеть благовидными, а на самом-то деле это вовсе не так. Именно этим ты сейчас и занимаешься: пытаешься приукрасить дурное, заставить его выглядеть хорошим, добрым. Но все твои доказательства можно свести к одной-единственной фразе: «Я желаю власти, и я ее получу». А подлинные причины этого желания — зависть и жажда мести!

Говоря, Род заметил, что крестьяне, нагнавшие их, остановились по обе стороны от повозки. Рода это не огорчило — пусть будут свидетели, пусть слышат!

— Но как же ты можешь так говорить! — Фларан нахмурился и склонил голову набок. — Ведь и ты сам обладаешь огромным могуществом!

Род застыл в испуге. Неужели он проговорился?

— О каком… могуществе… ты говоришь, что-то я не пойму?

— Ну как же! Ведь у тебя истинный талант! Ты умеешь прятать свой разум от других чародеев! Наш друг Саймон так и сказал: для тех, кто умеет читать мысли, тебя как бы не существует вовсе! И даже я заметил это, хотя у меня колдовских силенок совсем маловато!