Мария Сакрытина - Я хочу, чтобы... (СИ)

Очевидно, новый султан взгляды отца не разделял.

Толпа притихла, пока Амин, отплёвываясь от песка, с трудом поднимался. Пока глаза привыкали к солнечному свету. Пока юноша осматривался, не признаваясь себе, что ищет на трибунах брата. Конечно, нашёл - его балкон сложно было не заметить. Украшенный драгоценными камнями сверкающий навес, невольники с южных гор с опахалами, толпящиеся за креслом султана сановники - Амин не узнал их да и не слишком разглядывал. Халиб наверняка вместе с братьями избавился и от друзей отца. У него со старым султаном всегда были напряжённые отношения. И разные взгляды - на всё.

В отличие от любимчика старого султана - Амина, которому всё позволяли. Даже, будучи ещё не вошедшим в возраст, выбирать невольниц из царского гарема…

Амин зажмурился и вздрогнул, когда толпа вновь завопила: на другой стороне Арены открыли ворота, и стражники, сгрудившись у стен, принялись копьями подгонять выходящих из загона тигров. Конечно же, голодных. Конечно же, обозлённых. И уже увидевших лёгкую добычу.

Амин со вздохом посмотрел на пронзительно-голубое небо. На сияющее - ещё не в зените, но близко, - солнце. Сейчас стоило повторить молитву, но перед глазами Амина встало совсем не лицо прекрасной богини Аллат.

“Я ненавижу вас. Весь ваш гнилой род. До последней косточки, до последней мыслишки, последней сути вашей жадной натуры ненавижу… Дружба. Помощь. Просьба. Всего лишь очередная клетка”.

Рычание совсем близко, и Амин зажмуривается. Так почему-то спокойней. И так можно справиться со жжением в глазах.

“Амин, а если бы ты поймал птицу-хумай, что бы ты пожелал?”

Дрянной, дрянной мальчишка, зачем ты это делал… зачем ты это делала, ты же всё знала и ничего не сказала, до самого конца не сказала!

“Я знаю, каково это - сидеть в клетке день за днём, день за днём и петь, петь, петь…”

Глухое рычание и горячее, зловонное дыхание в лицо.

Рука по привычке касается пояса - там, где раньше хранилась джамбия. Сейчас её нет и защититься нечем.

Амин открывает глаза, смотрит на окруживших его зверей. Оскаленные пасти, пенящаяся на клыках слюна…

Лазурное перо, почти не заметно светясь, легко кружится на ветру, падает на арену под ноги юноши.

Как по команде тигры ложатся на песок, тыкаясь носами в колени юноши, и лишь глухо ворчат, когда стража колет их копьями, заставляя встать.

Перо ловит солнечный свет и рассыпается синими брызгами, невидимое для замершей изумлённой толпы. Но не для Амина.

В полной тишине повелитель Яммы поднимается, подходит к узорчатым перильцам балкона и делает страже знак.

Рука султана зависает в воздухе, и поворачиваются копья, и невидимые Амину стрелки натягивают тетиву, а гвардейцы кладут руки на рукояти мечей.

Халиб и раньше не уважал традиции предков, не стал чтить и эту - выжившего на Арене должны были отпустить.

Вот только Амину не дадут выжить.

Рука опускается, и Амин, по-прежнему глядя на песок, где тает последняя синяя искра, вздрагивает, закрываясь от несуществующего удара.

За ним вздрагивает вся Арена, и песок вокруг Амина вздымается, пенится, сверкая на солнце сине-зелёной чешуёй.

Огромная кобра, раскрыв капюшон и обвив кольцами остолбеневшего Амина и ластящихся к нему тигров, с интересом смотрит на султана.

Под тихое угрожающее шипение Арена наполняется змеями.

***

В комнате было сумрачно - от убранных частыми решётками окон. Зато свет падал так, чтобы выгодно осветить арабеску на стенах и пушистый ковёр бедуинов на полу.

- Мир тебе, ибни, - улыбнулся юноша Алиф… а точнее джин-повелитель змей из города Мисбаха, стоя у закрытой двери.

Сидящий на полу Амин тяжело сглотнул, не сумев вымолвить ни слова.

Улыбка на лице джина стала шире.

- Держи, - он протянул Амину джамбию. - Она твоя.

- П-почему? - умудрился шепнуть юноша, дрожащей рукой пытаясь взять кинжал.

- Потому что я, - подмигнул Алиф, - так хочу, - и, наклонившись, ловко сунул джамбию за пояс - ровно туда, где Амин привык её хранить. - А теперь молч-ш-ш-ши, ибни. Говорить буду я. У меня… нас-с-с-с, - добавил он громко, - ес-с-с-сть ч-ш-ш-то с-с-ссказать юному с-с-с-султану Яммы.

- Не такому уж юному, - отозвался Халиб, закрывая дверь. - Амин, братец, ты не просто попал к джинам, ты ещё и с ними спутался? Напомни-ка мне четвёртое правило Салах-аги.

Амин открыл было рот, но, поймав взгляд Алифа, промолчал.

В наступившей тишине змеиное шипение прозвучало неожиданно громко. И угрожающе.