Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии

– Конан! – ее нежные руки обхватили богатырское плечо. – Или я сплю? Ведь она сказала, что ты убит!

– Убит, да неудачно, – широко улыбнулся Конан. – Ты не спишь, ваше величество! Там, у реки, я разгромил Констанция в пух и прах. Они бежали, трусливые собаки, но до стен не дошел ни один – я приказал не брать пленных, кроме самого Констанция. Стража захлопнула ворота у нас перед носом, но мы вышибли их тараном. Своих волков, не считая этой полусотни, я оставил за воротами. Не могу поручиться, что они будут вежливо вести себя в городе.

– О Иштар! Какой ужасный сон! – вздохнула королева. – Несчастный мой народ! Конан, ты должен помочь нам – отныне ты и капитан гвардии, и самый главные советник!

Конан засмеялся и отрицательно покрутил головой. Он встал и помог подняться королеве, потом кивнул кауранцам, чтобы они спешились и ждали распоряжений своей повелительницы.

– Не стоит, ваше величество – капитаном я уже был. Отныне я вождь зуагиров и поведу их на Тауран, как обещал. Вот из Валерия получится добрый капитан, а мне надоела жизнь среди мраморных стен. Но сейчас я должен оставить тебя и закончить свои дела – в городе еще полно живых шемитов!

Сказав это, Конан жестом приказал подать ему коня, вскочил в седло и помчался, увлекая за собой своих лучников.

Тарамис, опираясь на плечо Валерия, обернулась ко дворцу и ликующая толпа расступилась, образовав коридор до самых дверей. Валерий услышал, как нежная ладонь коснулась его правой руки, онемевшей от тяжести меча, и не успел он опомниться, как оказался в объятиях Игвы. Наступило время мира и покоя.

Увы, не всем суждены мир и покой – некоторые для того и приходят на свет, чтобы неустанно сражаться и нет у них иной дороги...

... Всходило солнце. По древнему караванному пути от стен Каурана до самой реки растянулись всадники в белых одеждах. Во главе кавалькады ехал Конан-киммериец на огромном белом жеребце. Неподалеку от него торчал из земли обрубок деревянного бруса. По соседству возвышался массивный деревянный крест. На нем висел человек, прибитый по рукам и ногам железными гвоздями.

– Семь месяцев назад, Констанций, ты стоял здесь, а я висел на кресте, – заметил Конан.

Констанций не ответил, только облизнул помертвевшие губы. Глаза его были полны болью и страхом.

– Пытать, конечно, ты горазд, а вот терпеть... – продолжал спокойно Конан. – Я висел точно так же, но выжил – хвала счастливому случаю и варварскому здоровью. Где вам, цивилизованным людям, равняться с нами. Вы умеете только мучить, но не переносить муки. Да, слабо вы за жизнь боритесь! Солнце не успеет зайти, как ты умрешь. Я оставлю тебя, Сокол Пустыни, в обществе других здешних птичек, – он показал на стервятников, кружащихся в небе над головой распятого.

Констанций закричал от ужаса.

Конан тряхнул поводьями и жеребец послушно направился к реке, горевшей серебром в лучах утренней зари. Следом за своим вождем тронулись белые всадники. Жалость незнакома людям пустыни – на Констанция они взирали вполне равнодушно. Копыта коней отбивали в пыли ритм похоронного марша распятому, а крылья голодных стервятников рассекали воздух все ниже и ниже...

Вернувшись в гиборийские земли, Конан снова подался в наемники, но армия, в которой он служил, была разгромлена в южной Стигии. Киммериец пересек саванну, вышел к побережью и присоединился к пиратам с островов Бараха. Еще раз имя Амра-Лев прогремело по всем портовым городам. Корабль его пошел на дно, и варвар вступил в Вольницу под начало некоего Заралло. Отряд этот располагался в пограничном городке Сукмет, и жизнь там была, надо сказать, невыносимо скучной...

Всадница остановила измученного коня. Тот расставил ноги и низко опустил голову, словно сбруя из красного сафьяна с золотыми украшениями была для него непомерной тяжестью. Всадница привязала коня к ветви невысокого дерева, покинула седло и огляделась.

Местечко было довольно мрачное. Деревья-великаны гляделись в озерко, в котором она недавно напоила коня. Их вершины сливались в сплошную зеленую гущу. Всадница пожала плечами и в сердцах выругалась.

Это была молодая женщина, рослая, статная, с высокой грудью. Короткие штаны, подпоясанные шелковым кушаком, сапоги из тонко выделанной кожи, шелковая блуза с широким воротником и пышными рукавами составляли ее костюм. На одном боку висел прямой обоюдоострый меч, на другом – длинный кинжал. Ее золотистые волосы, остриженные до плеч, были перехвачены атласной лентой.