Джон Норман - Побратимы Гора (ЛП)

- Кажется, тебе приказали убраться отсюда, - напомнил Хси Кувигнаке. – Разве сестрёнка не повинуется своему братику?

- Он - мой старший брат, - сказала Кувигнака. - Я ухожу.

Он повернулся и зашагал прочь. Я последовал за ним. Позади нас слышался смех двух девушек.

- Показаться столь близко на встрече Исанна и Исбу было ошибкой, - заметил я, когда мы были уже среди вигвамов.

- Вовсе нет. Как часто происходит подобная встреча? Разве можно было пропустить это событие? А ещё, я хотел видеть бледнолицых рабынь, и Блокету с Ивосо.

- Ты что-то хотел бы от этих белых женщин?

- Да. Я хотел бы владеть ими. Чтобы в случае необходимости, своим хлыстом, научить их хорошо мне повиноваться.

- А что на счёт Блокету и Ивосо?

- Если бы они были рабынями, я думаю, что стоило бы раздеть их и преподать, что как рабыни, они не отличаются от других таких же, и должны повиноваться мне столь же покорно.

- И Ты бил бы их хлыстом?

- Несомненно. Даже за мельчайшую провинность и моё неудовольствие, я бы порол их так же, как и других.

- Ивосо уже – рабыня, - напомнил я.

- Да, в некотором смысле - согласился Кувигнака. - Но она на самом деле она почти свободна. Она - служанка девушки.

- Это верно, - сказал я, помня, что Ивосо даже не носила ошейник.

- Куда Ты направляешься теперь? – поинтересовался я.

- После охоты, будет большой танец, - объяснил Кувигнака

Я был вынужден идти быстро, чтобы не отстать от Кувигнаки.

- И всё же куда Ты сейчас спешишь?

- Чтобы посмотреть, как срубят шест, - сказал он, как будто это что-то объясняло.

- И где именно это произойдёт? – не унимался я, поскольку не понимал происходивших событий.

- В этом году всего лишь в трёх пасангах от стойбища.

- Всё. Я запутался! - пожаловался я.

- В этом году я собираюсь танцевать. Я хочу показать им, что я – мужчина, -наконец-то снизошёл до объяснений Кувигнака

- Значит, шест используется в этом танце? – уточнил я.

- Вот именно, - подтвердил мою догадку Кувигнака.

- Может, мы заскочим и оседлаем кайил? – предложил я.

- Для нас будет лучше пойти пешком.

- Но другие будут верхом, не так ли?

- Конечно.

- Кто ещё туда приедет?

- Исанна уже здесь. Многие будут, от Исбу, от Касму, от Висмахи, от Напоктана, от Исанны.

- А кто выбирает шест?

- Старший шаман, отвечающий за танцы, - объяснил мне Кувигнака. - В этом году это – Кансега из клана Касму.

Я думаю, что имя «Кансега» лучше всего можно перевести, как «Барабан». Хотя более буквально это - кожа, натянутая на обруч. Слово «сега» может означать кувшин, горшок, ведро или тому подобные ёмкости. «Кансега», таким образом, поучится – «Кожа, Натянутая На Кувшин», или же «Кожа, Натянутая На Горшок». Перевод «Барабан», учитывая всё выше перечисленное, кажется, получится лучшим в этом контексте.

- Кто должен срубить этот шест, - спросил я, - вожди?

- Нет, - засмеялся Кувигнака. - Как же мало Ты понимаешь в наших традициях!

Я пожал плечами. А чего он хотел?

- Неужели Ты не понимаешь значение шеста?

- Нет, - признался я.

- Это – шест. Большой шест.

- Ну и что?

- Как по твоему, кто должен начать его подготовку к большому танцу мужественности? - спросил Кувигнака.

- Понятия не имею.

- Пленная женщина.

- Это, должна сделать рабыня? – поразился я.

- В идеале. И она не должна быть Кайилой, - пояснил Кувигнака.

- Уже решили, кому поручить выполнение столь важной роли на церемонии?

- Да. Выбрали самую подходящую рабыню.

Вскоре мы покинули стойбище, вигвамы остались позади. Теперь вокруг нас были поля, на которых, то тут, то там паслись табуны кайил. Кроме четвероногих животных, мы миновали несколько немногочисленных стад двуногих. Раздетые белые женщины, все в бисерных ошейниках, было согнаны вместе в небольшие группы. В большинстве своём эти женщины были брюнетками. Краснокожие Исанна решили, что они являются не достаточно желательным, чтобы показывать их в процессии. Мальчишки пастухи, верхом на кайилах, присматривали за своими домашними животными, причём как за кайилами, так и за рабынями. В руках мальчишки сжимали сделанные из сыромятной кожи лассо и кнуты.

3. Шест

- Как она красива, - восхитился Кувигнака.

- Да, - не стал я отрицать очевидное.

У меня перехватило дыхание от невероятной красоты прежней мисс Миллисент Обри-Уэллс, когда-то дебютантки из Пенсильвании. Она была стройна и прекрасна. Она была прекрасна вся целиком, и каждая отдельная её часть выглядела изящно, красиво и чувственно. Она была поистине женственна. Работорговец, что выбрал её для гореанского ошейника, знал своё дело. Она была одета, и украшена, со всей красочностью, сверканием, варварским богатством, со всей внушительностью и блеском, со всей праздничностью, пригодной для пиров и танцев краснокожей женщины. Даже дочери вождей, такие как Блокету, дочь Вотонки, наверняка, позавидовали бы великолепию и блеску её одеяния. Длинное платье из дублёной кожи табука было почти белым. Такими же, были её узкие бриджи и мокасины. Вся одежда девушки была разрисована орнаментами, и украшена бахромой. Её волосы, рыжие и сияющие на солнце, были заплетены в по моде краснокожих. Косы были перевязаны золотой проволокой. Ожерелья из раковин и бисера, мониста из золота и серебра, свисали с её шеи. На запястьях, видимых из-под края рукавов платья, звенели серебряные браслеты. Глядя на неё, невозможно, было подумать, что она рабыня. Если бы не её запястья связанные за спиной, и не две сделанных из сыромятной кожи верёвки на шее, концы которых держали всадники, стоявшие по обеим сторонам от неё. И окончательно выдавал её статус почти незаметный среди всего этого великолепного наряда, подпиравший её подбородок расшитый бисером ошейник. Это был ошейник с узором и узлом Кэнки. Именно ему она, в конечном счете, и принадлежала.