Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями

"МЫ В ОТВЕТЕ ЗА ТЕХ, КОГО ПРИЩУЧИЛИ!"

В правом углу стоял стол и два стула. Вместо баланды и заплесневелого хлеба на столе лежали пышные белые булки, говяжья голень, молоко и свежие овощи. В центре стола красовалось два кувшина и маленькие глиняные кружки.

Сидевший у задней стены и лежащий на лавке одновременно уставились на Мольха, как только за ним захлопнулась дверь. Тот, который сидел, имел квадратное лицо, довольно-таки развитую мускулатуру и кучу синих рисунков по всему телу, смысл которых Мольху не был понятен. В пальцах он вертел подобие обрезка от прута. Звериная ухмылка не предвещала ничего хорошего.

Квадратнолицый встал, заткнул прут за пояс и, не спуская взгляд с Мольха, ссутулившись, стал к нему подходить вразвалочку, широко раскидывая ноги и чеканя каждый шаг. Рыжий присел на топчане, и сыскарь отметил, что это грузное тело, должно быть, весит никак не меньше семи пудов. Лицо у него было пухлое и щекастое, вместо глаз - две щёлочки.

Сыскарю захотелось провалиться в пол, или подойти к стене и слиться с ней. Или хотя бы сделаться невидимым. Лучше бы в камере были два волколака. Их действия по крайней мере понятны: убить и сожрать. Этим же нужно нечто большее. "Спокойно, Мольх, спокойно! И не такое видел!" - приказал сам себе сыщик.

- Ша! Какой фраер к нам пожаловал, - растягивая слова, сказал человек с квадратным лицом, вскидывая мизинцы и указательные пальцы на обеих руках, - Есть у нас с тобой толковище, понял, козья морда, да? Орих, харэ лепнём полировать шконку, подь сюды.

Сыскарь разглядел рисунки. Везде, на груди, на животе, на руках и, наверное, на спине были изображены какие-то рыбы, змеи, голые женщины, донжоны замков, даже имелись две надписи "Наступи стражнику на горло!" и "Меня исправит только смерть!". Орих косолапой походкой подошёл вслед за первым и встал рядом с ним. Его пузо свисало через пояс.

- Зырь сюда! - продемонстрировал прут первый, - Я Петжко Укроп. Чтобы ты знал, кто тебе шнифты на фуфло накропит, понял, шмыга?!

- Я - Орих Рыжий. Сын Верузийских лесов, из рода любецких псов. Мирзу одолел, а он околел, - дебильным голосом произнёс рыжий и загоготал.

- Что надо? - осклабившись, произнес Мольх. Такая публика была ему прекрасно знакома.

- Зацементируй фонтан, фраер. Тебе присыпать велено, усёк?! - махая прутом перед лицом сыскаря, распалялся Петжко, толкнув Мольха свободной рукой в грудь. Орих достал точно такой же обрезок и стал играть им, прищуренными глазами изучая будущую жертву. - Дави маяк на сознанку, отрицалово не прокатит. Ты давай кубатурь, шмыга!

- Я ваш язык не понимаю! - сказал Мольх. Всё болело, ныло и горело, но он выделял два очага особо сильной боли - левое плечо и бок. Сам он едва-едва держался на ногах. - Чего конкретно вы от меня хотите?

- Завали пасть и пристегни копыта! Створки открывать будешь, когда попросят. Тебя чё, белка хапанула? - с вызовом спросил Укроп, снова толкнув Мольха, внимательно изучая его, как бы прощупывая взглядом. - Орих, он чё, по фене не ботает шоль?!

- Гы-ы-ы... Эльфы, хоббиты и дварфы! Кончился ваш сраный век! Всех наймитов срубит в мясо верузийский человек! - продекларировал тот очередной непонятный стих.

- Короче, шмыга, кто твой пахан? Кто тебя греет?! - угрожающе спросил Петжко, пританцовывая перед Мольхом, ткнув его прутом в грудь.

- Какой пахан? Какая шмыга? Чего хотите?! - с трудом удерживая равновесие, спросил сыскарь. Было понятно, что его так или иначе будут стараться избить. Давильщики внимательно смотрели на графа, стараясь уловить хоть один дрогнувший мускул на лице.

- Орих, он не вдупляет, - Укроп развернулся к Мольху, - Ты ерша не гони, а то жевалки-то пообломаю, кочет мастевой! Факелы будешь развешивать и рамсы путать - в валеты тебя пропишем, вжал? Давай чётко ботай, не лепи горбатого! - продолжал хорохориться разбойник.

- Ещё раз спрашиваю: что от меня нужно, кретины?! - начинал уже злиться сыскарь, он прекрасно понимал и этот язык, и что от него хотят, не зря же столько лет проработал сыскарём при королевском дворе. Но сейчас ему было необходимо тянуть время.

- Чё ты сморозил? Чё ты лыбу давишь, как параша?! Спрашиваешь? Ну давай, спроси с меня! - с этими словами Петжко толкнул Мольха, тот отлетел к стене и, не удержав равновесия упал оземь. Орих, до этого стоявший молча и внимательно изучавший узника, неожиданно сорвался с места, подбежал к Мольху, отпихнув Укропа. Взял сыскаря за грудки, приподняв на уровень своей груди и, разбрызгивая слюни, заорал: