Эмиль, Гнитецкий - Благими намерениями

- С ними проблем не будет, всё улажено. Заходи.

Медард втиснулся в крытку и за ним тотчас же задёрнули вход. Снаружи свет не проникал, а внутри всё освещались единственной тусклой свечой. Дварф увидел человека, сидящего за столом. Лицо восседавшего было видно не очень хорошо, но в центре огромным пятном выделялся большой лавессидский нос.

- Говорят, ты купить одну вещь хочешь, - раздался на удивление мягкий, музыкальный голос, практически без акцента, - Интересный ты... дварф.

Медард кивнул, предпочитая пока молчать. Кто-то, чьего лица он не заметил, сдержанно хихикнул.

- Ну что ж, есть у нас один товар, который поможет тебе. Деньги имеются?

Тот показал мешочек, набитый монетами.

Человек покопался в сундуке, скорее для виду, вытащил оттуда два маленьких пузырька.

- Это что?

- Как раз то, что ты ищешь, драгоценный. Это нужный тебе эликсир.

- Посмотреть можно?

- Гляди, драгоценный, - лавессид придвинул свечу поближе к пузырькам, и дварф увидел, что один из них был оранжевого цвета, а другой - светло-синего.

- Однако... - протянул покупатель, - А из чего он?

- Это тайна, драгоценный. Весь рецепт я тебе поведать не могу, его изобрели хоббиты. Когда они проиграли войну, он оказался у нас. Значит, - приготовился загибать пальцы, - Кровь убитого сансэдарского ребёнка не старше трёх месяцев, слизь василиска, молофья оборотня в тот момент, когда он является волком, рвота кошки, которая отравилась белладонной, перемешанная с её же мочой... Но это малая часть, и именно из-за этой малой части элексир под запретом на всем континенте.

- А почему ребёнок именно сансэдарский?

- Да кто ж этих хоббитов знает. Но работает. Никто не жаловался. Да, чтобы ты знал, я его не изготоваливаю, только продаю. Слушай, драгоценный ты зачем вообще такие вопросы задаешь? Вообще подозрительно всё это, дварф, похожий на человека выращивает овощи. Дварф - огородник!

- Ладно-ладно, - покраснел Медард, - Не совсем в овощах, то есть, и в овощах в том числе. Огурец у меня маленький... Надо бы увеличить...

Мощный взрыв хохота обрушился на Медарда. Он ощущал эти колебания всем телом. Чувство было такое, будто он попал внутрь исполинского музыкального инструмента, настроенного на одну ноту. На смех словно из ниоткуда возникли озадаченные стражники, но лавессид только махнул рукой, вытирая другой проступившие слёзы.

- Уморил, драгоценный. Смотри: вот этот, оранжевый - увеличивает. Если слишком большой... огурец вырос... - торговец прыснул со смеху, ударив ладошкой по столу, - Капнешь из второй бутылочки. Работает быстро, надёжно, не ядовитый. Сто двадцать гривней!

Медард, до этого спрятав рожу в бороду, дёрнулся и жалобно протянул:

- Сколько?! Сто двадцать?! Это же не просто много, это настоящий грабеж!

- Конечно, много, но оно того стоит. Женщинам нравится. Да, забыл сказать, результат держится примерно один месяц. Тебе надолго хватит, и на помидоры с огурцами, - захихикал лавессид, - ещё останется.

Дварф вытащил мешочек, взвесил на руке.

- У меня только сто.

- Мало, - с сожалением ответил торговец.

- У слуги моего ещё монет пять-восемь наскребу, - с надеждой кинул Медард.

Лавессид забарабанил пальцами по столу, пристально посмотрел на дварфа, помешкал и выпалил:

- Ладно, за сто отдаю, так уж и быть. Не надо никуда ходить. Рассмешил ты меня, скидку сделаю. В убыток себе продаю, драгоценный. Давай сюда мешочек свой, я пересчитаю, - нагнулся, поставил на стол два небольших кубка и бутыль. - Разливай пока.

- Это что?

- Настоящий лавессидский самогон! Первач. Ты такого и не пил никогда! Наливай, не бойся. Покупку надо обмыть.

Чокнулись. Дварф выпил жидкость одним глотком, и его пробила мелкая дрожь.

- Ух-ха-а! Вот это продрало!

Лавессид пересчитал монеты, улыбнулся.

- Всё, драгоценный, сделка состоялась. Прячь пузырьки подальше и никому не показывай. Не бойся, всё работает наилучшим образом, мне репутацию терять ни к чему. Покупатель бережно убрал товар в потайной карман, пожал руку и вышел на улицу. Кивнул охранникам и побрёл в сторону плетеного забора.

Первое, что он увидел, прикрыв за собой ворота: его слуга Геци, которого обступила добрая дюжина низеньких крепышей. Коренастые, широкоплечие, ростом около полутора ярдов, одетые в такие же полосатые шаровары, они ходили кругами вокруг него и пытались что-то узнать. Геци отворачивался, отрывисто говорил, давал всем видом понять, что разговаривать не намерен. А ещё был очень обескуражен.