Eldar Morgot - Дорога Смерти

— Прошу тебя, — медленно проговорил Снежный Вихрь, — передать от меня пожелания здоровья и благ достойному иноку Храма Дейлы, брату Кондрату.

Аинэ удивилась. Нет, ей не показалось, и голос странного Снежа действительно дрогнул.

— Передам, господин Снеж, — поспешно сказала Аинэ. Нет, нет, на этот раз Каспер и деда Кондрат не отвертятся и все расскажут!

Марех прикрыла двери, одарив на прощание девушку ободряющей улыбкой. Аинэ осталась одна. В уставленном статуями и бюстами коридоре царил полумрак. Тихо подвывал сквозняк. Где-то далеко лениво мяукал дворцовый кот. Девушка укуталась в шаль и зашагала назад, застенчиво улыбаясь оборачивающимся часовым.

Привязав лошадей к стволу исполинского дуба, Ваадж и Зезва стояли на дороге у Южных Ворот, в том самом месте, где полгода назад Зезву, Каспера и отца Кондрата встречал рыцарь по имени Сайрак. Вековой дуб все так же невозмутимо высился над пологим берегом. Башни Цумской цитадели темнели справа, а по левую руку простирался покрытый галькой пляж. Еще белели кое-где островки нерастаявшего снега, дамбы усердно хрипели, разбивая настойчивые волны, а утренний туман скрывал от глаз башню маяка Цумской бухты. Почти рассвело, моросил дождь, было зябко и сыро. Зезва шикнул на Толстика, который все норовил лягнуть черного, с белым пятном на лбу, Вааджова жеребца. Наконец, рыжему скакуну это удалось, и он с торжествующим ржанием стал готовиться к новой атаке. Однако ж, магов конь оказался совсем не промах. Утробно рыкнув и взмахнув роскошной гривой, вороной двинулся в контрнаступление и не вмешайся Ваадж с Зезвой, Толстику бы не поздоровилось. Ныряльщик отвел косящего глазом коня в сторону и долго отчитывал, призвав в свидетели курвин корень и курвову же могилу. Толстик слушал, прял ушами, бросая на противника испепеляющие взгляды. Когда же Зезва пообещал сделать из Толстика мерина, причем нынче же вечером, рыжий конь испуганно поджал уши и даже немного присел на задние ноги. Ваадж лишь посмеивался, успокаивая вороного.

— Ну, где он? — спросил Зезва, оставив наконец Толстика в покое.

— Терпение, друг мой, — невозмутимо отвечал чародей, пониже нахлобучивая свою широкополую шляпу.

— Ваадж?

— Э?

— Давно хотел спросить.

— Слушаю.

— Почему ты вечно ходишь в этой дурацкой шляпе? Ты похож на сказочного волшебника.

Ваадж приосанился, проводил взглядом понуро протрусившего мимо монаха на печальном донельзя ослике, и лишь после этого удостоил Зезву ответом.

— Это шляпа моего деда.

— Он, конечно, великий чародей, — усмехнулся Зезва, но тут же осекся, заметив взгляд Вааджа.

— Мой дед, — медленно ответил маг, — был величайшим магом.

— Конечно, извини…

Проехало трое солдат с каменными от недосыпания лицами, судя по грязной одежде, береговые патрульные. Смерив Зезву и Вааджа тяжелыми взглядами, стражники пришпорили таких же грязных, замызганных лошадей и поспешили к воротам, навстречу долгожданному отдыху, пиву и девкам. Дождь усилился. Зезва набросил капюшон. Из-за поворота тракта донеслось ржание и скрип колес. Вскоре появилась большая крытая колымага, запряженная двумя лошадями-тяжеловозами арранской породы. Необычайно худой возница важно покрикивал на флегматичных скакунов, вернее даже не скакунов, а ходунов, потому что никто и никогда не видел, чтобы арранские тяжеловозы куда-то скакали. Поскрипывая и качаясь, колымага остановилась возле Зезвы. Подошел Ваадж, отряхивая плащ от брызг. Толстик с любопытством разглядывал тяжеловозов. Последние, впрочем, даже не глянули в его сторону, чем вызвали возмущенное фырканье рыжего коня. Вороной красавец Вааджа не без надменности смотрел на новоприбывших. Он же не эрская кляча, чтобы интересоваться какими-то дорожными лошадями в жутких подковах.

— Приехали, господин? — лениво спросил возница, не оборачиваясь. — Вы что же, вот тута сойдете или как? Давайте уж я вас в город завезу. А? Вылезаете уже? Ну, ладно, чегой уж тама… Позвольте, помогу… — с этими словами возница спрыгнул в грязь и тоже скрылся за бортом телеги. — Ух! Тяжеленная…

— Тоже чародей, да? — с кислым видом спросил Зезва, прислушиваясь к бормотанию пассажиру, невидимому за колымагой.

— Нет, — чуть напряженно улыбнулся Ваадж.

— Курвин корень, неужели шарлатан, как и ты?

— Хуже.

— Хуже?

— Он ученый.

Из-за колымаги раздался дикий вопль.

— Осторожно!! Разобьешь, мерзавец!! Пшел отсюда, чурбан криворукий!