Дарья Иорданская - Господин горных дорог

- Как тебя зовут, детка? - спросила дама, присаживаясь на один из пуифков. - Да ты садись!

- Кела, - тихо ответила Кела, садясь.

- А я - Августа вон Бронниц, но лучше, если ты будешь звать меня просто Августой, - баронесса лукаво подмигнула. - Ты действительно умеешь прясть из соломы золото?

Кела порозовела.

- Можешь не отвечать, - махнула рукой Августа. Это, в конце-концов, твоя тайна. Так, сейчас я найду тебе какое-нибудь пристойное платье. Хотя, у тебя такая стройная тонкая фигура, что, конечно, нужно шить отдельно. К счастью, я - худая старуха.

И Августа вновь очаровательно подмигнула. Она нашла для Келы простое светло-серое платье и позволила перевязать волосы белой траурной лентой. Время до вечера было проведено в обществе баронессы-поэтессы, женщины и впрямь неординарной и мудрой. На закате Келу вновь отвели в башню.

Эта комната была раза в полтора больше вчерашней, соломы, естественно, тоже прибавилось. Кела подошла к окну, но из южной башни гор видно не было, только город, обведенный изгибом ярко-синей даже в сумерках реки.

- Ну что, помочь тебе еще разок? - насмешливо спросил гном.

Кела обернулась. Он сидел за прялкой, постукивая аккуратными ногтями по колесу.

- И что ты потребуешь?

- А, не бери в голову: твоего второго ребенка. Свободу за свободу.

Кела рассудила, что раз уж на первенца у нее надежды нет, так на второго ребенка - тем более. Она согласилась. Гном вновь нацепил сено на прялку и надавил педаль. Очень скоро Келе надоело наблюдать за работающим гномом, она отвернулась и увлеклась суетой столицы. С высоты башни горожане казались никогда не знающими покоя муравьями. Столица спала даже глубокой ночью.

К рассвету гном перепрял солому и исчез, не прощаясь. Кела так и не смогла узнать мелодию, которую он напевал. Появился король, повертел в руках мотки золотых нитей и внимательно оглядел Келу с головы до ног.

- Мы приняли решение. Если ты напрядешь нам еще золота, мы женимся на тебе. Если же нет - тебе отрубят голову.

Кела открыла рот, чтобы отказаться, но Аугустус Петер заметил, что с королями не спорят. Келу опять отвели к баронессе Августе, занятой весьма прозаическим для придворной дамы делом - она вязала. Увидев несчастное лицо Келы, Августа усадила девушку на диван и велела рассказывать.

- Не понимаю, почему это женщины так любят роскошных подлецов, - вздохнула баронесса, когда Кела закончила свой рассказ.

- О ком вы? Я не люблю короля, госпожа, я едва его знаю!

- Да при чем тут Петер?! - Августа презрительно фыркнула. - Я о Григоре твоем!

- И вовсе я не... - Кела насупилась. - Так или иначе, завтра я или умру, или стану королевой.

- Петер не так уж плох, дитя мое, - Августа печально улыбнулась. - Конечно, отец его был несравненно лучшим человеком и королем, но и Петер далеко не худший вариант. В руках умной женщины он будет весьма и весьма удобен. Так или иначе, Кела, умирать тебе еще слишком рано. Уж лучше стать королевой.

- А как же требования этого карлика? - нахмурилась Кела.

- Ну, всегда же можно что-нибудь придумать, - мягко успокоила ее баронесса.

Комната была больше двух предыдущих, взятых разом. И соломы было больше, оставалось только гадать, откуда ее раздобыли в середине лета. Кела села на один из тюков и мрачно уставилась в стену. Гному пришлось еще тормошить ее, чтобы привлечь внимание.

- Так помощь требуется, или нет?

- И во сколько же ты оцениваешь сомнительное удовольствие сделать меня королевой? - хмуро спросила Кела.

- Ты отдашь мне мужа своей дочери, - ответил гном. - Счастье за счастье.

- Идет.

Кела поднялась и отошла к окну. Гновь вновь сел за прялку, напевая все ту же смутно знакомую песню. Всю ночь перепрядал он солому в золотую нить, а Кела, стоя у окна, плела из выпавших соломинок куклу. Когда небо, видное из окна восточной башни, порозовело, прялка прокрутилась в последний раз и умолкла. Смолка и песня. Гном исчез, напомнив напоследок о данных Келой обещаниях.

Появился король, оглядел комнату и вновь исчез. Слуги отвели Келу в роскошно убранные покои, выкупали в ванне, полной душистых цветов, расчесали ее немного отросшие волосы, одели девушку в восхитительное зеленое платье. Девушка теперь казалась себе разряженной куклой. Слуги оставили ее в покоях одну, и Кела до вечера просидела неподвижно.

На закате вновь появились слуги, неся белые шелковые и парчовые одежды к свадьбе. Теперь Кела стала похожа на сахарную фигурку, вроде тех, что украшали витрины кондитерских в Ланге.