Мария Сакрытина - Клятва (СИ)

помнила ещё с первой встречи с принцем. В его взгляде всегда сквозило что-то

неприятное, оценивающее. Но он приезжал к принцу, и мы почти никогда не общались,

так что моей сказки он не омрачал.

Так прошло пять лет, и я стала замечать, что Валентин становится взволнованным, о чём-

то расспрашивает моих горничных. Мне он по-прежнему говорил, что я его единственная, что я прекрасная и мила, но я замечала в его взгляде странный огонёк. Только никак не

могла понять, что он означает.

Валентин тогда очень боялся, что я не чародейка – что настоящая чародейка была убита

солдатами Горлойса. Если бы!

Интересно, что бы он делал, окажись это так?

***

- А потом ворон защёлкал клювом да молвил: «Неправы вы, не Ясноглазка это сделала.

Это сестрицы её завидущие, их и покарайте».

Девочка-подросток радостно захлопала в ладоши, расплёскивая воду из ванны на пол. И

тут же уставилась на горничную синими глазищами – а дальше, мол, что?

Горничная улыбнулась, продолжила историю – маленькая госпожа больше всего на свете

любила сказки и именно подобными выдумками безродная служанка без гроша в кармане

сумела получить выгодную должность и неплохой оклад. И свадьба уже вот-вот, да ещё и с

личным слугой принца. И всё благодаря сказкам.

Девушка подливала розовое масло, собираясь заняться волосами госпожи, когда поймала

странный взгляд Элизы – девочка сказку уже не слушала, хотя момент был самый

волнительный – принц ехал выручать возлюбленную.

- Миледи, что случилось?

- Ханна… что это?

Девочка смотрела вниз, широко распахнув глазищи. Ханна тоже посмотрела и всплеснула

руками.

- Радость у вас, моя милая, добрая госпожа… совсем уже взрослая!

Девочка, не отрываясь, смотрела на воду, окрасившуюся в розоватый цвет.

- Ну-ну, госпожа, - суетясь, отыскивая полотенце, приговаривала Ханна. – Неужто вы

испужались? Не надо, миледи, это у всех, вы ещё пообвыкнете…

Полотенце вылетело у неё из рук, Ханна потянулась его поднять и замерла – вода в ванне

пузырилась.

- О боги! – вскрикнула горничная, хватаясь за бортик и тут же, обжёгшись, отдёргивая

руку. – Госпожа!

Девочка сидела, не шевелясь, точно кипяток её не беспокоил. А, когда Ханна, костеря всю

Девятку, подхватила малышку, та вывернулась и невидяще посмотрела ей в глаза.

Горничная закричала, роняя девочку. Та, не обращая внимания, смотрела, как Ханна

сжимает руками виски и визжит. Как потом царапает глаза и грудь… как дрожат стены, и

мебель ходит ходуном. И только когда с петель сорвалась дверь и в комнату вбежала

испуганная прислуга, Элиза моргнула. Глянула на затихшую, обезображенную Ханну. И,

тоненько пискнув, осела на пол.

***

Положа руку на сердце, своего первого заклинания я не помню. Зак уверял, что это

нормально – в начале мы впадаем в транс, принимая свою судьбу. Он считал, что раньше в

этом же трансе приносилась клятва, но Великая Мать избавила нас от этого. Хвала ей –

теперь мы можем выбирать своего господина, достигнув совершеннолетия.

А ещё Зак считал очень символичным, что я начала с убийства. Хотя отлично знал, что

первый раз любого чародея тщательно готовился – и тогда мы могли кого-нибудь вылечить

или сотворить что-нибудь божественно-красивое. Иначе – чародей есть меч короля. Нас

боги создавали, чтобы убивать врагов королей.

Валентин отлично это знал. И знал также, что если мне станет известна хоть часть правды, я не то, что клятву не принесу – могу и его от полноты чувств уложить. Душевное

состояние в неполные одиннадцать у любого ребёнка ещё нестабильно, а уж у юного

чародея…

Поэтому добрый прекрасный принц Валентин нашёл куда более быстрый способ получить

от меня то, что он хотел.

***

Валентин смотрел на покачивающуюся девочку и постукивал пальцами по столу, выбивая

гимн королевства.

- Она точно ничего не вспомнит?

- Точно, Ваше Высочество, - отозвался врач, убирая флаконы. – Это очень сильный

наркотик. Она пробудет так всю ночь и наутро не сможет вспомнить совершенно ничего…

Но, милорд, не лучше ли просто дать ей снотворное?

- Нет, - медленно отозвался Валентин. – Не лучше.

И, дождавшись, когда врач с поклоном скроется за дверью, тихо позвал:

- Лизетта, милая.

Девочка подняла голову. На Валентина уставились чёрные-чёрные глаза – без проблеска

сознания, мёртвые.

Принц отшатнулся. Вдохнул, выдохнул. Пересилив себя, снова сел с девочкой рядом,