Саша Суздаль - Туманный Кот

— Отвези меня на баркас, мне нужно помыть посуду.

Котин, заметив настроение Секлеции, оглянулся, увидел сладкую парочку, удивился, но промолчал. Когда они прибыли на баркас, оказалось, что посуда уже чистая, и совсем расстроенная Секлеция забралась в маленькую каюту на носу, выделенную ей, и проплакала полчаса, а потом вышла, умылась из ведра, которое её предупредительно подставил Гай Гретор, и принялась готовить завтрак.

— Не переживай, всё наладится, — сочувственно сказал ей Гретор, так как узнал о её печали от Котина, но тот не сообщил о причине, потому что и сам не знал. Секлеция, не совсем разбираясь, о чём говорит Гретор, поняла его слова участия и бросилась ему на грудь. Она немного поплакала, намочив его рубашку, а он успокоительно сказал:

— Мы за тебя любому свернём голову, — отчего Секлеция засмеялась, удивив Гретора. Не могла же она сказать, что источником её печали является брат Гретора. Со временем она, общаясь больше всего с братьями Эйсина, нашла их добрыми, услужливыми и душевными. Секлеция видела, что братья за ней ухаживают, как за сестрой, и ей такое положение вещей понравилось, отчего она повеселела и невольно отвечала улыбкой на их слова.

Правда, когда она бросала взгляд на баржу, её лицо темнело, навевая на глаза грусть. К тому же она больше никогда не возила обеды на баржу, предоставив данное занятие Котину и Стаху. Камень, брошенный кем-то в лоб Слэя, почему-то вышиб из его памяти отношения с Секлецией, а Эйсин, невольно поцеловавший его во сне, возбудил в нём любовь. Если бы он подробно объяснил это Секлеции, то её романтичная натура назвала бы Слэя спящий принцем, а Эйсин – разбудившая его принцесса.

Только с принцессой не повезло, так как она оказалась мальчиком. Секлеция, прожив много лет на Земле, знала, что там отношения двух мужчин пусть и не нравятся, но и не осуждаются, поэтому считала связь Слэя и Эйсина нормальными. Правда, через некоторое время, достаточно хорошо изучив певучий язык братьев Гай, она узнала, что Эйсин – девушка. Известие о том, что Эйсин не парень и, даже, не Эйсин, а Эйсинора, поразило Секлецию, как в одно мгновение рухнувшее мироздание, и её не покидало ощущение, что её нагло и подло обманули.

Выросшая в окружении мужчин, Эйсинора одевалась, как братья, да и привычки её напоминали мужские. Дралась она наравне с другими братьями и палкой владела великолепно, в чём мог убедиться Слэй. Но, увидев спящего дрима, она во сне размечталась и невольно поцеловала его, чем вывела Слэя из комы. Получив такой красивый подарок, Эйсинора не собиралась его никому отдавать и, скорее, убила бы любую другую женщину, притронувшуюся к Слэю. Так что то, что Секлеция отсутствовала на барже, спасло её от гнева Эйсиноры, иначе мексиканская девушка лежала бы на дне Депры.

Братья Эйсиноры скоро догадались, что их сестра влюбилась в ожившего Слэя, но своего мнения не выражали, только бросали настороженные взгляды на бывшего дрима. Может быть, они даже обрадовались, так как их неспокойная сестра доставляла им много хлопот, а в последнее время, в силу своей влюблённости, ходила, как пришибленная и всем улыбалась.

Расстановка сил так и осталась: Стах, Котин и оживший Слэй вместе с Эйсинорой сопровождали баржу, а семь братьев находились на баркасе, управляясь с парусами. В трудные минуты, взявшись за канат, братья тянули баржу руками, а Стах и Котин и Слэй брались за жерди.

Полноводная река во многих местах разливалась по низине, образуя цепочку озёр, соединённых между собой руслом реки Депры. Такая её структура способствовала парусному судоходству как вниз по реке, так и вверх, до самой столицы, Лыбы. Монотонная работа нравилась Стаху, так как, занимая руки, оставляла голову свободной, насыщая её разными мыслями и рассуждениями.

Ему нравилась работа на барже и, если бы братья Гай разрешили, то он бы с удовольствием плавал по реке вместе с ними. Он снимал рогожки с бочек, помешивая воду деревянной лопатой в виде гребешка, чтобы рыба не задохнулась и не уснула. Иначе её не доставишь живой до столицы. Закончив с бочками, он принялся подметать палубу, поглядывая на Слэя и Эйсинору, которые сидели рядышком возле румпеля и обнимались.

«Доиграются!» — незлобиво подумал Стах и поднял мешок Котина с сасом, положив его на доску, придавливающую рогожку. Закончив подметать, он повернулся, чтобы положить мешок на место, но его не увидел. Чуть-чуть озадаченный, он оглядывался вокруг, но нигде мешка не нашел. Поискав ещё раз, он увидел насмешливый взгляд Эйсиноры.