Барбара Хэмбли - Мать Зимы

Тем временем народ высыпал наружу из дверей церкви. Из окна Джил видела, как они опасливо оглядываются, опасаясь возвращения солдат, а затем разбегаются по домам. Между двух домов появилась девушка, с трудом переставлявшая ноги и прижимавшая к лицу окровавленную вуаль. Ее юбка была разорвана и также перепачкана в крови. Женщина бросилась к ней от церкви и схватила ее в объятия. До слуха Джил донесся негромкий голос священника:

— Это правда?

Ингольд открыл глаза и посмотрел на отца Кримайла, который вновь вернулся к лестнице.

— Да, — промолвил он. — Да, это правда.

Священник поджал губы и отвернулся.

— Воистину, — прошептал он, — Владыка демонов хитер и жесток, как сама смерть. Священный храм защитил нас от ужасов войны, но не смог охранить нас от Зла.

— Какого черта... — Джил в изумлении уставилась на этого юнца.

— Уверяю вас, — мягким, но уверенным голосом перебил ее Ингольд, — что никто из тех, кто нашел защиту в этих стенах, ничем не обязан моей магии и не в ответе за нее. Это я погасил огонь, и сделал это лишь ради собственной безопасности. — Мимо, к выходу, прошла женщина, задержавшаяся в церкви; на руках она держала мальчугана лет двух, а другого, чуть постарше, хорошенького, как девочка, вела за собой. Ингольд проводил их взглядом, в котором читалась печаль. По собственному опыту он прекрасно знал, что случается с хорошенькими мальчиками, хорошенькими и не такими уж хорошенькими девочками, а также уродливыми старухами, когда солдаты грабят город. — У них осталась жизнь и свобода, чтобы творить добро. Что тут плохого?

На лице юного священника застыла печаль, словно он выслушал собственный смертный приговор.

— Все, что проистекает от Иллюзии, несет в себе Зло, — заявил он. — Длань Иллюзии лежит на вас, а теперь и на них, и на всем этом городе.

Кончиками пальцев он прикоснулся к руке Ингольда и с мольбой уставился на него.

— Я верю, что вы желали лишь добра, друг мой, но Владыка Лжи обманул даже вас, укрыв от ваших собственных глаз, почему вы сделали то, что сделали. Укрыл от вас зловоние Зла, пронизывающее любую Иллюзию, любую магию, во имя чего бы те ни творились.

Из дома близ площади послышался жалобный старческий вопль, — это кто-то из горожан вернулся в свое разграбленное жилище. Священник обернулся на этот крик, и лицо его исказилось от скорби.

— Я должен идти к ним. — Он поднес четки к губам. — Ступайте, я ничего не скажу им до заката, а к этому времени вы будете уже далеко. Пусть на мою душу ляжет грех за то, что я позволил вам сбежать. В глубине души я верю, что вы не желали зла. Вы просто были введены в заблуждение.

Джил утратила дар речи, пытаясь осознать, о чем толковал священник. Было проще поверить той лжи, которую нашептывали в его сознании бесплотные голоса, чем принять уверенность этих людей в том, что они обречены на вечное проклятие.

Теперь уже и из других домов слышались жалобные вопли. Люди оплакивали тех, кто не успел укрыться в церкви, а также утраченное добро. К тому же, у них больше не осталось зерна, и, подобно обитателям Убежища, они стояли перед лицом голодной смерти.

— Благодарю вас, — промолвил Ингольд. — Вы были к нам добры, и на небесах это вам зачтется. Пойдем, Джил.

Покачав головой, священник проводил их по ступеням.

— Если вы и впрямь посланник Зла, — промолвил он, — даже по неведению, то вы ничего не знаете ни о судьях Пути, ни о святых, ни о небесах и законах Истинного Бога.

— Нет, ну черт меня побери! — Джил в двадцатый раз обернулась на город, казавшийся совсем маленьким с вершины холма. — Ты спас этих людей от пыток, насилия и угона в рабство, а он «позволил тебе уйти» по доброте душевной? Я так польщена его щедростью, что сейчас упаду в обморок! А что они должны были сделать? Сжечь тебя на костре?

Маг чуть заметно улыбнулся.

— Ну, поскольку им пришлось бы взять тот же самый хворост, который я потушил у стен церкви, чтобы спасти им жизнь, наверное, это бы мало кому понравилось. Но, несомненно, меня могли высечь плетьми.

Он говорил об этом с легкостью, но Джил видела рубцы у него на спине; она также была свидетелем, как несколько лет назад аббатиса Джованнин приказала арестовать, а затем приговорила к смертной казни всех магов Убежища. В церковном календаре имелись дюжины святых, подобных святому Прату, о котором ничего толком ничего не знал, кроме его прозвания: «Убийца колдунов».

Она молча пошла вперед по дороге. Вокруг шелестели серебристые листья оливковых деревьев. В мире царила тишина, если не считать стрекота насекомых и негромкого писка ящериц в зарослях терновника.