Елизавета Батмаз - Приговоренная к смерти. Выжить любой ценой

Я давно потеряла счет времени. Может быть, прошло пару часов, а может, и пару суток. Думаю о том, почему именно для меня Глеб выбрал такое последнее испытание. Он говорил, что страдает, чтобы в самом конце получить отпущение грехов и выбрать легкую смерть, но почему-то я должна мерзнуть в подземелье и ждать своей участи?

Он сказал, что я должна замерзнуть. Если это так, то он должен был давно вернуться за мной, чтобы отправить в лес. Но время идет, а Глеб все не возвращается, и в моем сознании вспыхивает пока еще опасливая, но настойчивая мысль — что-то пошло не так, и он за мной не придет.

Если мое предположение верно, то у меня есть шанс выжить. С этого момента, собрав последние силы, я начинаю громко кричать — не знаю сама, как в легких рождается такой громкий крик, — с короткими перерывами неустанно взываю о помощи.

Меня никто не слышит, конечно, Глеб все предусмотрел — отвез куда-то, где меня не найдут, даже если захотят найти.

Я кричу и кричу, громко, протяжно, в надежде, что хоть кто-то услышит меня. Ответом мне становятся тишина и эхо, которое, кажется, просто пытается меня передразнивать.

У меня нет сил кричать — сорвала горло, — но все равно продолжаю сипеть, как беглый каторжник.

Снова засыпаю, а когда прихожу в себя, понимаю, что у меня начинается кашель. Еще немного, холод окончательно проберется в мои легкие, и я просто умру от воспаления — замечательная перспектива.

Вновь начинаю исследовать свою камеру и натыкаюсь на единственный предмет, который оставил для меня заботливый Глеб, — нож. Этим кухонным ножом, который я так часто видела в его руках, я не смогу себе помочь. Тонкая задумка Глеба ясна: когда мне станет совсем плохо в этом темном месте, я выберу самый верный способ избавить себя от мучений, но я не такая слабая, как ему всегда казалось.

— Не дождешься, — кричу я и отбрасываю нож в сторону.

Злость вспыхивает в моем сознании с новой силой, и я начинаю звать на помощь в два раза громче.

Не знаю, сколько прошло времени, но силы мои на исходе, я задыхаюсь от мучающего меня кашля, не могу согреться, мне страшно и одиноко. Лежу с открытыми глазами, смотря в темную пустоту, и прошу небо смилостивиться надо мной.

Я закрываю глаза.

Один, два, три… десять, двадцать… я считаю числа в надежде заснуть. Что-то прерывает меня, какой-то звук заставляет замолчать. Прислушиваюсь. Мне кажется, что это вой сирен.

Я группируюсь и начинаю ползти в сторону люка, боюсь упустить этот визгливый звук и вновь остаться в мрачной тишине подземелья.

Я кричу, вновь и вновь мой голос эхом проходит под сводами погреба. Ответа опять нет. Даже если это и не была слуховая галлюцинация, то меня вряд ли кто-то услышит. Глеб был прав, жизнь — совершенно бессмысленная вещь, если человеческая жизнь в ней ничего не стоит. Затихаю, ложась спиной на пол, и смотрю туда, где находится спасительная дверь.

Один, два, три…

Один, два, три… Но это считаю не я.

Один, два, три… Шепотом вторю я таинственному счету.

Мне тяжело, не могу больше помогать считать, глаза закрываются сами собой. Еще немного… Но в последний момент меня сверху обдувает холодный ветер, я широко открываю глаза и вижу там, наверху, квадрат темного неба с множеством звезд. Мне в глаза ударяет луч от фонарика, и я слышу приглушенный мужской голос:

— Ребята, скорее, тут женщина!

Закрываю глаза. Я выжила.

В следующий раз я открываю глаза, потому что ощущаю, что надо мной кто-то склонился, выбрасываю вперед руки, думая, что это Глеб.

— Эй, эй, спокойно, — говорит тихий мужской голос.

Открываю глаза, надо мной склонилось лицо светловолосого загорелого парня.

— Привет!

— Привет, — неуверенно говорю я.

— А я к тебе, — говорит он.

— Понятно. — Я пытаюсь осмотреться.

— Ты в больнице, — радостно сообщает парень.

— Ясно. — У меня нет сил вдаваться в детали.

— Ну вот. — Молодой человек немного нервничает. — Я Арсений, брат Кати.

— О, — говорю я. — А как?

— Как я здесь оказался?

— Нет, как же ты брат, она…

— А… — Арсений неуверенно указывает на свои волосы. — Да, сестра была шатенкой.

— А откуда ты здесь? — задаю я правильный вопрос.

— Ты просила приехать…

— Но я же написала потом эсэмэску…

— Ну да, а я прямо прочитал и не поехал, — улыбнулся парень.

— А где Глеб?

— Муж твой? Так это… скрылся в неизвестном направлении. Оставил все, в том числе и улики. Кстати, спасибо. Следователи нашли дневник сестры, обещали отдать, когда закончится расследование.