Елизавета Батмаз - Приговоренная к смерти. Выжить любой ценой

— Да, думаю, она была не права, — осторожно заметила я.

— Еще бы, вечно ныла, говорила, что жить хочет, просила отпустить, денег хотела мне дать. А что теперь, нет ее, зато вот, — муж кивнул в сторону картины, — ее работа осталась. Так ведь лучше. Вот тебе пока уходить нельзя, потому что от тебя ничего не останется, вспомнить нечего, ты у нас совершенно никчемная, талантов ноль, запросов много, вот и приходится тебя терпеть. Нет, если, конечно, захочешь, можешь уйти, буду всем показывать пролетарскую красную ленточку, — пьяно усмехнулся Глеб.

— А кто такая Катя, ты мне о ней расскажешь? — спросила я.

— Что рассказывать! Хорошая была девка, да глупая, как и все вы. Взял, надеялся, что можно перевоспитать, но нет, все вы одинаковые — животные. Поэтому она приняла правильное решение, Уважаю, понимаешь, вот уважаю я ее за это.

— Так это была твоя жена?

— Была.

— Но ты же говорил, что развелся?

— Была, развелся, а потом нас и жизнь развела. Вот как бывает, — сказал Глеб.

— Может, тебе еще налить? — спросила я мужа.

— Ну уж нет, я сам, а то ты такая неумеха, что все бутылки разобьешь, — ответил муж и, пошатываясь, вышел из комнаты.

Я сидела на кровати и думала о словах Глеба — выходит, что женщина, которая была с ним до меня, умерла, и он говорит, что она сама сделала правильный выбор. Неужели она стала такой же жертвой, как я, неужели выбрала забвение, только чтобы не оставаться со своим мучителем?

Я понимала, что, если бы Глеб был трезв, он бы никогда не рассказал мне о подобном эпизоде своей жизни, поэтому предчувствовала, что мне обязательно достанется за то, что я узнала, но прошло десять, двадцать минут, затем полчаса, но Глеб не возвратился в комнату.

Я даже испугалась, ведь, когда Глеб рядом, хотя бы знаешь, чего ожидать. Я набралась смелости и крадучись спустилась вниз. Муж лежал на диване, рядом с ним валялась пустая бутылка виски, он спал.

У меня подкосились ноги, сегодняшняя ночь — единственный шанс сбежать из этого проклятого дома, я стала судорожно перебирать варианты, единственный возможный: сесть на первый автобус и постараться затеряться в любом большом городе, где Глеб не сможет меня найти.

Я тихо, как мышь, поднялась наверх, схватила сумку, положила туда паспорт, деньги и пару вещей, надела джинсы и теплую кофту, а затем спустилась вниз. Я старалась передвигаться почти бесшумно, чтобы не потревожить мужа.

Ключи от дома валялись на тумбочке рядом с ним. Я не могла поверить в свое счастье. Быстро схватила связку, открыла входную дверь, вернулась и положила ключи обратно, еще раз взглянула на спящего мужа: мне показалось, что во сне он выглядит очень беззащитным и совсем не похож на того домашнего тирана, каким является в жизни. Я подумала, почему он не боится оставаться со мной в доме наедине, ведь в порыве отчаяния я могу попытаться его убить, но тут же отбросила это мысли — нет, не смогу, и он это знает.

Итак, медлить было нельзя, я подхватила сумку и выбежала на улицу, в лицо мне подул холодный ветер, — ветер свободы. Я бежала по ночному городу, не чувствуя под собой ног — до наступления рассвета я должна была добраться до автобусной станции и затеряться в толпе.

Я бежала так быстро, что очень скоро оказалась на станции, села на остановке и стала ждать, когда откроются билетные кассы. Было еще темно, я плотнее запахнула кофту и попыталась представить, что через несколько часов буду ехать в автобусе, который увезет меня в другую жизнь. Я мечтала, что уеду в Минск, затеряюсь там в толпе, начну жизнь с чистого листа, устроюсь на работу, найду новых знакомых, а может, меня приютит тетя Агата, адрес которой я с детства помнила наизусть.

Мне было страшно: вдруг после моего побега Глеб решит отомстить моим родным? — но что-то подсказывало мне — если меня не будет, ему окажется неинтересной и моя семья. Думаю, я задремала, потому что, когда открыла глаза, уже было светло, а по площади ходили люди; я встала и, стараясь смотреть прямо перед собой, зашагала к билетным кассам.

Заспанная кассирша окинула меня недовольным взглядом:

— Куда?

— Скажите, а когда первый автобус до Минска?

— Я не справочное бюро, — недовольно ответила женщина. — В шесть часов.

— Один билет, пожалуйста.

Когда в моих руках оказался заветный билет, я никак не могла поверить своему счастью, часы на площади показывали без пяти шесть, всего пять минут — и все, я свободна.

— Эй, девушка, вон там направо твой автобус, беги скорее, — крикнула мне, высунувшись из окошка, кассирша. — И хватит наркоманить, завязывать пора, а то такая молодая, а выглядишь плохо.