Елизавета Батмаз - Приговоренная к смерти. Выжить любой ценой

Я смотрела на мужа во все глаза, во мне боролись два желания: истерично рассмеяться, услышав весь этот абсурд, и закричать и убежать отсюда, куда глаза глядят.

Глеб тем временем начал мерить шагами комнату. Я давно заметила, что для своих показательных разборок он выбирает спальню. Я должна сидеть как провинившаяся школьница перед ним, а он, подобно мудрому наставнику, ходит из угла в угол и поучает нерадивую ученицу. Ему очень нравилась эта игра, в которой всегда находился только один виновный… Теперь я понимаю, что, если человек находится в подобном состоянии, с ним лучше не вступать в диалог, а стать как можно более незаметной и попытаться скрыться. Но тогда я еще не совсем понимала, что за человек мой любимый супруг. Я была наивна и думала, что любые проблемы можно решить, если поговорить с человеком честно, и упрямо верила, что странное поведение Глеба связано с ежедневным стрессом на работе. Я корю себя за свою наивность изо дня в день и задаю вопрос в пустоту: почему мама никогда не говорила мне о том, что подобное возможно? Хотя, конечно, говорила… Да только я всегда была уверена, что это все не может произойти в моей семье, со мной… Поэтому я решила сделать то, чего категорически не нужно было делать: поговорить с разъяренным мужем.

Но Глеб отреагировал на звук моего голоса, как бык на красный плащ тореадора.

Он подлетел ко мне и больно ударил кулаком по плечу:

— Заткнись, дура, я не хочу больше слушать твои жалкие оправдания!

Но я по своей наивности все еще пыталась доказать Глебу, что он не прав, просила выслушать меня, приводила аргументы, которые он не слушал, да и не мог услышать.

Муж был ослеплен собственным гневом и ничего не замечал вокруг себя. Стоило мне сделать шаг навстречу ему, как он тут же ударил меня по лицу, я упала на кровать.

Глеб бил меня больно и изощренно, кулаками по лицу. Щипал за руки за ноги, плевал мне в лицо, потом скинул с кровати. Я, испуганная, расцарапанная, пыталась отползти, но муж не дал мне этого сделать, он снова накинулся на меня, на этот раз схватил за волосы и начал таскать по всей комнате.

Я отбивалась, кричала, умоляла его оставить меня в покое, но разгневанный муж чина не унимался, мне казалось, что это доставляет ему необыкновенное удовольствие.

Когда я поняла, что отбиваться бесполезно, я просто пыталась прикрыть живот руками, перенося побои мужа.

Почему именно тогда я не рассказала маме о том, что произошло, я не могу объяснить самой себе и по сей день. Во мне боролись чувство стыда, отчаяние и боязнь того, что родители меня осудят, скажут, что на самом деле это я виновата в сложившейся ситуации, что я получаю по заслугам. Мне очень не хотелось их подводить.

И еще я не сказала ни о чем потому, что той же ночью, когда я лежала и вздрагивала после каждого шороха и тихо плакала в подушку, Глеб пришел ко мне и долго извинялся, стоял на коленях, целовал мне руки, ноги, синяки, которые остались после его щипков, говорил, что не знает, что на него нашло, просил прощения и со слезами на глазах клялся, что такое больше никогда не повторится. Тогда я еще верила ему.

Очень скоро Глеб запретил мне общаться с моими родными, он аргументировал это тем, что им нужны только его деньги, а он больше не намерен содержать моих родственников.

Когда я, посмев возразить, сказала, что именно он предложил им свою помощь, пообещал заботиться обо мне и моих сестрах с братом, Глеб ответил, что достаточно много времени посвятил общению с чужими ему людьми и потратил на них столько денег, что нам с ним не расплатиться.

Я попыталась возразить ему, ведь именно он просил меня не искать работу и сидеть дома. Муж зло ответил, что он не меняет своего решения, но ему и так предстоит воспитывать чужого ребенка, поэтому у него нет желания и возможностей параллельно воспитывать еще троих. После это он вновь ударил меня — на этот раз, разбив нос.

Мне так до сих пор остается непонятным тот факт, почему Глеб считал, будто этот ребенок не от него. Я целыми днями сидела дома и выходила только за продуктами в магазин, но его фантазии были непредсказуемы.

Впервые заговорить о том, что в моей семье что-то давно пошло не так, меня заставил следующий эпизод, Долгое время муж запрещал мне общаться с родными, он запретил мне ходить в дом родителей или приглашать их к себе.

После нескольких последних избиений у меня самой не возникло бы желания показаться маме — все лицо было расцарапано, по всему телу синяки.