Марк Энтони - Врата зимы

Слова Иволейны утонули в неразборчивых всхлипываниях. Она раскачивалась на месте, устремив пустой взгляд в пространство.

– Послушай, сестра! – шепнула Лирит. – Сейчас ее воля ослабла. Давай попробуем заглянуть в ее мысли!

Страх парализовал Эйрин. Она понимала, что сейчас ни на что не способна.

Лирит крепко сжала ее руку.

– Ты должна это сделать. Ты сильнее, чем я. А нам нужно все узнать.

Эйрин издала еле слышный стон, закрыла глаза и, прикоснувшись к Дару, увидела нить жизни королевы Иволейны. Она еле светилась подобно гаснущей свече, становясь то яркой, то совсем тусклой. Эйрин секунду помедлила, затем протянула сияющую руку и ухватилась за эту нить.

Ее сразу наполнило ощущение одновременно чуда и страха. Она мгновенно все увидела. Видения были четкими, только беспорядочными и фрагментарными, как будто происходящее отражалось в осколках разбитого зеркала. В одном из осколков отразилась Иволейна – красивая юная девушка не старше шестнадцати лет. В другом – король Бореас. Он пока еще не король, а молодой человек, только что достигший порога зрелости. А на следующем осколке – женщина в сером платье, лицо которой Эйрин знала лишь по портретам. Королева Наренейя. У нее на руках оказывается ребенок с темными волосами. Затем осколки зеркала начинают шевелиться, и новые изображения появляются одно за другим…

Иволейне не более шестнадцати зим. Она совсем недавно признана колдуньей. Она готова охотно выполнить все, что от нее требует совет. Вот уже много лет колдуньи прилагают усилия к тому, чтобы на свет появился ребенок, мальчик, которого бы родила женщина, наделенная Даром.

Чтобы быть равным воинам Ватриса, у нас должен появиться и воин Сайи, – говорили мудрые старухи-провидицы.

Многие могущественные колдуньи использовали зелья из трав, а также заклинания наряду с более простыми чарами вроде обольстительной красоты и вина, желая проскользнуть на ложе какого-нибудь сильного воина. На свет появлялись девочки, наделенные Даром, но мальчиков так и не было. Не было до тех пор, пока…

Эйрин увидела перед собой Иволейну, одетую в платье Наренейи. Она сидела в опочивальне Бореаса. Скоро появился король, чей мозг был затуманен отваром из трав, подмешанным ему в вино. Он был груб и настолько одурманен хмельным питьем, что не услышал криков боли и не заметил пятен крови на простынях.

И все же это был только наполовину обман, поскольку Наренейя сама поклонялась великой Сайе. Несмотря на любовь к Бореасу, ее долг перед колдуньями был сильнее супружеской привязанности. Будучи не в состоянии сама зачать ребенка, Наренейя тем не менее поступила так, как сочла необходимым. При помощи двух служанок, также поклонявшихся Сайе, она обманула короля и придворных. Не так уж сложно было каждую неделю подкладывать под платье спереди подушку потолще, а оставшись наедине с Бореасом в супружеской опочивальне, чарами убеждать его в том, что ее остающийся плоским живот увеличивается с каждым днем.

Через пару месяцев обман завершился. Наренейя сообщила королю, что подошло время произвести на свет наследника Кейлаванского престола. Она отослала из спальни всех, кроме верных служанок и повитухи – Старухи Верховного Шабаша. В то же самое время в дальней комнате замка Иволейна дала жизнь младенцу – здоровенькому и красивенькому мальчику. Нити Паутины Жизни свились вокруг него, подобно кокону света. Прежде чем юная мать успела поцеловать новорожденного в лобик, его забрали у нее и тайком отнесли в покои Наренейи. Так появился на свет Теравиан.

– Прочь! Убирайтесь прочь! – пронзил воздух резкий крик Иволейны, разрушив чары.

Эйрин пошатнулась, хватаясь за голову. Лирит помогла ей удержаться на ногах, держа за плечи.

– Убирайтесь! – снова крикнула потерявшая рассудок королева.

Ее лицо исказила ярость. Желала ли она, чтобы они покинули ее комнату или ее мысли?

Королева схватила тарелку и швырнула ее в девушек. К счастью, она промахнулась, и тарелка, ударившись о стену, разбилась. Эйрин и Лирит испуганно попятились.

– Теперь мне ясно, как я должна поступить, – мощным басом пророкотала Иволейна. – Вы используете его так, как использовала его она, но есть способ, благодаря которому он не достанется никому. – Она вздрогнула, и гримаса ненависти сменилась выражением материнской нежности. – Я – его мать. Это – последнее и единственное, что я могу для него сделать.

С этими словами Иволейна прошествовала мимо перепуганных молодых женщин и, шагнув за порог, скрылась из виду.