Виктор Емский - Индотитания

— Так что там с Гераклом?

— Это что, допрос? Пошел ты к Посейдону в сиренщики! Я тебе реальный план нарисовал!

Гермес подумал немного и спросил:

— Но Прометей опять начнет возиться с людьми. Я ведь его знаю. Он не остановится.

— Ну и что? — Полифем смотрел на Гермеса, как на маленького ребенка. — С людишками возятся все. Вон, посмотри на куретов. Никто ведь не запрещает Аиду заниматься с ними. А по идее, его надо повесить рядом с Прометеем.

Гермес задумался надолго.

Прометей, размявшись, стоял на земле, потирая запястья. Он был одет в новый хитон и обут в сандалии. Полифем радостно улыбался, сверкая единственным глазом, а Гермес непринужденно инструктировал:

— На Олимпе тебе появляться незачем. Мы с Полифемом, если хочешь знать, отпустили тебя без ведома Зевса и Брахмы. Благодарить нас за это не надо, но появляться на виду тебе не стоит ровно год. Поэтому можешь слоняться где-нибудь в лесах, а еще лучше — найди пещеру и тихо там сиди.

— Хочешь, я приючу тебя на своем острове? — предложил Полифем. — У меня там есть овцы, виноград и еще кое-что. Короче, с голоду не сдохнем.

— Спасибо, — улыбнулся киклопу Прометей. — Ничего не надо. Я уж как-нибудь сам.

— Ну, смотри, — с облегчением сказал Гермес. — Главное, никому не попадайся.

— Хорошо, — ответил Прометей, и в глазах его блеснули насмешливые искорки. — Я так понимаю, что мой парализатор ты не вернешь?

— Нет! — жестко ответил Гермес.

— Ну что же, не пропаду и без него, — сказал Прометей.

Он уходил вверх по горной тропе, и Гермес с Полифемом долго смотрели ему вслед.

— Ну, вот и закончились его мучения, — сказал Полифем.

— Не думаю, — ответил, прищурившись, Гермес. — Его мучения будут продолжаться, пока он жив. Кстати, так куда вы там с Гераклом собрались? Ну-ка, ну-ка.

Текст 1

Прометей сидел на берегу моря, расположившись прямо на камнях. Я находился в теле мощного горного барса, и мне это нравилось. Правда, разговаривать приходилось с периодическим рычанием, но титан быстро к этому привык. Он, отрешенно бросая в воду камешки, молча слушал. Я говорил следующее:

— Ну зачем тебе переться пешком киклоп знает куда? Решил ты податься к Аэку — пожалуйста. Дело, как говорится, твое. Но почему же своими ногами?

— Мир сильно изменился за последние годы, — отвечал Прометей. — Путешествуя пешком, я увижу больше. Дорога неблизкая. По пути встретится много разных людей. Посмотрю, как они живут.

— Мне кажется, что тебе для начала надо немного отдохнуть. Я вот, например, собираюсь податься в гости к Кришне. Давай со мной? Они там сейчас с Энлилем зажигают. Энлиль — наш парень. У него люди уже писать выучились. По глиняным табличкам клинописью шпарят — просто загляденье. А сам Энлиль сейчас сочиняет поэму в продолжение моей. У него главного героя зовут Гильгамешем. Он просил меня помочь. И ты придешься кстати. Пару лет посидим, попьем вина и сочиним.

— А потом до нее доберутся компиляторы типа Аполлона.

— Ну и пусть. Если разобраться, то Аполлон не компилятор, а адаптор. Он перерабатывает тексты для того, чтобы представители других племен воспринимали их лучше. Поэтому никаких претензий у нас к нему нет. Ну, как тебе мое предложение? Соглашайся.

Прометей с улыбкой спросил:

— И как же ты меня доставишь?

— Запросто, — ответил я. — Сейчас слетаю на один островок, отыщу там Полифема и вселюсь в него.

— И Полифем потащит меня на спине?

— Зачем? У него флаер есть. Прилетим к Энлилю на флаере. Я побуду пару лет в теле Полифема. Стану неумеренно употреблять алкогольные напитки, чтоб знал, сволочь, как титанов к скалам приковывать и за собаками гоняться.

— Не надо его трогать, — пожалел киклопа Прометей. — Ведь именно он и освободил меня.

— Хорошо, — согласился я. — В отношении тебя вопрос к нему снят. Но у меня есть кое-что личное.

Прометей сказал:

— Спасибо тебе, Дух, за предложение. Но я его не приму. Занимайтесь без меня. А я буду делать то, что умею. Насчет письменности ты правильно заметил. Придумаю что-нибудь простенькое, типа линейного письма. А потом научу Аэка делать колесницы.

Я решил дальше не настаивать. Как говорят: кесарю — кесарево, а богу — богово. Титан спросил:

— Так ты прямо сейчас отправишься в Двуречье?

— Почти, — ответил я. — К дромиду только залечу на пару минут. Я ему обещал. Если честно, то что-то с ним творится не то.

— Хм, — усмехнулся Прометей. — Неудивительно. На этой планете все возможно. Она меняет нас, пришельцев. Если дромид начнет сочинять стихи или провозгласит себя проповедником какой-нибудь религии, мне, например, это не покажется странным.