Виктор Емский - Индотитания

— А зачем вы переделываете мое гениальное произведение? — прошипел я.

— Чтобы воспеть Зевса и иже с ним. Теперь Утнапиштим — праведный и богобоязненный Девкалион. Но музыка осталась твоя. Немного струнных инструментов добавили, мелодию чуть изменили, а вообще все по-прежнему. Так, посмотрим, что тут у нас на ужин.

Дионис снял крышку и сунул нос в бачок.

— Ничего хорошего, — констатировал он, подняв голову. — Пшеничная каша. Открывай рот шире.

Он набрал полную ложку каши и тут же запихнул ее в открывшийся от удивления рот Прометея. Пока титан пытался проглотить кашу, я осознал, что тело ящерицы тоже хочет есть. О чем и просвистел Дионису. Он ответил:

— Куда я тебе наложу? На плечо Прометея? Вот рот его, заляпанный едой, я вытирать не нанимался. Я все-таки политический заключенный, а не какой-то там уголовник.

— Ты не политический, а алкоголический заключенный, — заявил я.

— Не имеет значения, — ответил Дионис, ловко орудуя ложкой. — Вон, рот ему оближи и будешь сыт. Плохо, что он бритый. Но ничего. Скоро отрастет борода. В ней каши в три раза больше застрянет. Еще наешься так, что пузо не даст по скалам ползать.

Наконец титан замотал головой, показывая, что наелся. Дионис закрыл бачок и заявил:

— Все. Пора в тюрьму. Сейчас придет Аполлон, и я буду расслабляться.

— А мне ты вина не привез? — спросил Прометей.

— Нет, конечно. Рационом не предусмотрено. Если бы мне самому хватало, я бы поделился. А так, когда осталось на глоток, никому не дам. Сам выпью! Я же, в конце концов, алкоголик или кто? Так что не обессудьте. Вот выйду на свободу, тогда видно будет. Всем пока.

Дверь захлопнулась, и флаер улетел.

Я немного подумал и вдруг решил не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Без предупреждения покинув тело ящерицы, я поднялся вверх и с ходу вселился в Гаруду, мирно дремавшего на вершине скалы.

Кто-то сказал, что на свете нет ничего лучше ночного полета, когда небо усыпано мириадами звезд. Этот «кто-то» либо никогда ночью сам не летал, либо соврал с каким-нибудь дурным умыслом. Это мне, бестелесному созданию, можно смело барражировать в ночных пространствах без опасения врубиться в какую-либо гору. Я ведь второй раз не умру, если в первый был уже убит. Единственная опасность — солнечный ветер. А вот существу, имеющему телесную оболочку, летать ночью очень тяжело. Даже в туше Гаруды.

Его физиологическая оптика никак не помогала в полете по той простой причине, что не видно было ни зги. Луна куда-то спряталась, а звезды светили тускло и холодно. Плюс ко всему оказалось, что легкие у Гаруды устроены точно так, как у человека. То есть чем выше поднимешься, тем тяжелее дышать. Поэтому лететь в горах было достаточно трудно. Правда, я знал направление. Строго на юго-запад.

Сначала было непонятно, правильно ли я сориентировался, но вскоре чуткие глаза Гаруды уловили алое свечение впереди, и я понял, что не ошибся. Это был вулкан, который уже тогда назывался Санторином. Именно он в свое время, пробужденный индской машиной, уничтожил Атлантиду. Кстати, впоследствии он еще раз проявил себя и сожрал очередную цветущую цивилизацию.

В эту ночь он вел себя спокойно. Выпускал небольшие облака пепла и относительно мирно булькал в жерле лавой. А мне как раз это и было нужно. Я собирался совершить убийство. Почему? Я долго над этим думал.

Один раз я уже сделал это. Тогда — в облике носорога — я убил своим бивнем вождя каннибалов. Разве он был разумным существом? Он был голодным животным! А как можно не убить животное, лишившее жизни тебя для того, чтобы съесть? Это не гуманоиды, это нелюди. А в данном конкретном случае с Гарудой можно было провести параллель, что я и сделал. Даже если он и являлся разумным существом (в чем я, кстати, сомневаюсь до сих пор), то зачем же ему есть печень другого разумного существа, обрекая того на муки? Тем более Прометея, который был разумнее многих своих соплеменников и без спору являлся достойнейшим представителем гуманоидного населения Земли.

Чем ближе я подлетал к жерлу вулкана, тем сильнее сопротивлялось естество Гаруды, загнанное мною куда-то в глубь его гротескного тела. Этот недочелоптиц понимал, с какой целью я летел туда, поскольку моя злость не знала предела!

Надо же, как портит планета Земля абсолютно мирного задожуйца! А, может, не планета? А, может, уже давно не задожуйца? Как нынче говорят русские: «С кем поведешься — от того и наберешься». Или из той же оперы: «С волками жить — по-волчьи выть».