Виктор Емский - Индотитания

Вишну быстро подошел к Ганеше и надавал тому по щекам оплеух. Ганеша, придя в себя, открыл мутные глаза, и сообщил:

— Что-то хобот тянет. К дождю, наверное.

Он взглянул вверх, и челюсть его отвисла.

Через несколько минут Гермес был спущен на землю и развязан. Освободив рот от листьев, он задрал подбородок вверх и, глядя в приоткрытый вороний клюв, заорал:

— Что вы смотрите на эту черную падаль?! Убейте ее! В ней сидит Дух! Опа!

Он подпрыгнул, пытаясь ухватиться за ветку, но не достал.

— Кар-р-р! — громко сказала ворона.

Она развернулась и обдала Гермеса, опять пытавшегося в прыжке достать предполагаемого обидчика, струей жидкого кала. Бог взревел от злости, а ворона, захлопав крыльями, поднялась в воздух и не торопясь полетела над садом.

— Надо же было так обделаться, — покачал головой Зевс.

Гермес, изрыгая проклятия, побежал отмываться.

Грузовой флаер управлялся в автоматическом режиме и летел на восток. В салоне находился Прометей. Он сидел на лавке и безучастно рассматривал картину, прибитую к стене прямо напротив него. На ней был изображен один из моментов титаномахии. В роли героя выступал Посейдон. Гордо выставив вперед лопатообразную бородищу, он втыкал свой знаменитый трезубец в зад убегавшему титану. Лицом титан был повернут к зрителям, и потому в нем легко узнавался горбоносый Япет. Трезубец вошел в ягодицы на приличную глубину, и вылезшие из орбит от этого прискорбного факта глаза титана светились мыслью: «Что ж ты делаешь, изверг!» Может, глаза светились не этой мыслью, а какой-то другой, типа: «Зачем я тебя, засранца, в детстве леденцами угощал?», но картина от этого лучше не становилась.

Охраняли титана четверо куретов и Гефест с Гермесом. Последний, заметив, что Прометей рассматривает картину, поинтересовался:

— Ну, как тебе это произведение искусства?

— И кто же ее написал? — спросил титан.

— Аполлон, — ответил Гермес.

— Мазня, — вынес вердикт Прометей.

— Ну, не скажи, — не согласился с утверждением Гермес. — Вся соль этого произведения находится в вилах, тьфу, то есть в трезубце. Посмотри, с какой силой он вогнан в задницу твоего папаши! Каков напор! Какова экспрессия! Сплошной патриотизм. Нет, все-таки Аполлон талантлив.

Неожиданно воздух перед картиной сгустился и превратился в нечеткое, еле заметное пятно, переливающееся воздушными струями. Прометей тут же этому пятну подмигнул. Гермес, смотревший на титана, заметил его реакцию и перевел свой взгляд на картину.

— Ага, — зловеще произнес он и сразу начал действовать.

В руке Гермеса оказался пистолет-парализатор, выхваченный из кармана. Он направил его на картину и принялся стрелять. Салон осветился желтыми вспышками. Гермес вертел парализатором в разные стороны и стрелял не прекращая. Парализованные куреты повалились на пол, а Прометей, смеясь, лег на лавку. Лишь один Гефест скакал за Гермесом по салону флаера и пытался забрать оружие.

— Вот тебе, вот! — орал Гермес, отбиваясь от цепких рук Гефеста и продолжая стрелять во все стороны. — На тебе, получай!

Наконец Гефесту удалось отобрать пистолет.

— Что с тобой случилось? — спросил он у брата.

Гермес, отдуваясь, ответил:

— Эта сволочь, Дух, он здесь! Сначала перед картиной висел, а потом стал по салону перемещаться!

— Ты что, паранойей заболел?

— Да нет же! Оказывается, в бестелесном состоянии Дух напоминает плотное, но прозрачное облако. Раз Прометей ему подмигнул, значит, это точно был Дух.

— И куда он делся?

— Смылся, наверное, — злобно ответил Гермес. — Ах, нет! Вот он!

Его взгляд уперся в точку, находившуюся немного выше головы сидевшего на скамье титана. Гефест посмотрел туда же. Этого хватило для того, чтобы Гермес вырвал парализатор из рук зазевавшегося брата. Раздался выстрел, и парализованный Прометей без сознания рухнул боком на лавку. Гефест снова отобрал пистолет и заявил:

— Тебе, братец, лечиться надо. Посмотри, что ты наделал!

Гермес уселся на пол и, успокаиваясь, устало сказал:

— Ничего страшного. Он вырубился ненадолго. Если не очнется, так и повесим. Меньше возни будет.

Гефест спихнул с лавки Прометея, и тот разлегся поверх тел парализованных куретов. Усевшись на скамью, Гефест сделал Гермесу приглашающий жест, но тот отмахнулся и спросил:

— Слушай, а куда мы летим? И вообще, для чего? Я, знаешь ли, прошлым вечером был немного не в себе и потому ушел домой, не дождавшись распоряжений.

Гефест рассказал, что еще вчера была выбрана подходящая скала в Кавказских горах. Полифем вбил в нее железные крепления и приготовил оковы. Сегодня зрители там не ожидаются, а вот завтра может быть аншлаг. На первый «завтрак» Гаруды должны прибыть официальные делегации от индов и богов, да и праздных зевак никто прогонять не собирается.