Светлана Багдерина: Люди и монстры

— Займись узором! — рявкнул он, и она, не в силах противиться, полетела в транс, будто в пропасть.

Черно-красные нити ожили, почуяв ее внимание, потянулись друг к другу, и она ощутила, как разорванные синеглазым концы принялись сплетаться воедино.

Помочь им… отдать частичку своих сил… и еще… частичку… побольше… и еще… больше…

Ноги задрожали и подогнулись, будто тело стало раз в пять тяжелее, она покачнулась…

— Молодец, — прошептал баритон в ее голове. — А теперь то же самое — вокруг Шара…

Спеша угодить повелителю, она потянулась к замершим концам сети, открываясь и отдавая им себя — всю до капли. Узор запульсировал, наливаясь силой — ее силой! — и стал расти, затягивая гранит, как паутина. С радостью ощущая, что с каждой секундой всё больше растворяется в этом черно-алом совершенстве, Белка рухнула на пол — но ей показалось, что взлетела. Главное — ни на миг не прервать связь с ее любимым узором. Какая разница, что с ней случится, если главное дело всей жизни будет закончено! Еще немного усилий… затянуть кружевом островок нетронутого камня… раздавить гнилостный пузырь в середине… и всё. Ее повелитель… будет доволен…

Силы заканчивались. Дыхание, судорожное и быстрое, вырывалось рваными всхлипами. Эмирабель знала, что с каждым выдохом жизнь покидает ее, уходя в роскошный узор, но была спокойна и счастлива: выполнив свой долг перед повелителем она будет свободна… и сможет лететь, куда захочет… К папе… и маме… к деду… к Лунге… Вот они обрадуются… когда увидят… когда… встре…тим…ся…

Каждая мысль давалась ей с трудом, и Белка, устав бороться, отпустила последнюю, наслаждаясь блаженной пустотой в голове…

…в сердце…

…в душе…

…наконец-то…

…конец…

…мама…

И вдруг весь мир взорвался агонией. Девочка закричала, не понимая, что происходит и откуда обрушилась боль — невыносимая, слепящая, рвущая на куски тело, разум и душу. Всё вокруг замелькало, как в кошмаре: блестящие гранитные стены то становились закопченными и разбитыми, то снова сияли. Пол то пустел, то покрывался людьми и чудовищами. Музыка узора то гремела, торжественная и грозная, то рассыпалась визгливой какофонией. Вопли, рычание, грохот сменялись провалами тишины, но тут же снова рвали перепонки. Ее повелитель то разлетался в прах, то восставал из него во всем своём яростном совершенстве… Неизменной оставалась лишь жирная черно-алая паутина на стенах и полу, вздымавшийся и опускавшийся меч, распростершийся рядом с ней человек — обожженный, окровавленный — и ее боль.

Боль от прикосновения Шара, на который ее отбросил синеглазый. Боль, испепелявшая паутину морока, из-под которой, будто феникс, воскресала память.

— Рамай?! — имя раненого вспыхнуло, точно факел в ночи, и ужас заставил ее забыть о мучениях. — Рамай! Тень!..

Синие глаза приоткрылись:

— Доамна… проклятие… з а мок… исцел…

Черный клинок погрузился в его грудь, вернулся — и кровь — алая, яркая — хлынула из раны. Чернильно-багровая сеть устремилась навстречу, жадно впитывая, и омерзение тошнотой ринулось к горлу девочки.

— Заканчивай узор! — властно склонился над ней повелитель.

Нет, не повелитель! Сарут Астаз Доар — с мечом, обагренным кровью Рамая!

Она вскинула руки к нему и закричала, выплескивая боль, ненависть и унижение этих кошмарных дней. Из ладоней ее вырвался столб черно-алого пламени, ударил в голову Астаз Доару, и в тот же миг всё вокруг заволокло тучами лилового пепла. Мгновением позже ревущее пламя врезалось в потолок. Кружево проклятия под куполом затрепетало, но от яростного огня спасения не было: расправившись с паутиной вверху, он побежал по ало-черным сплетениям вниз, оставляя после себя на камнях лишь обугленные трещины.

Люди, окружавшие Белку, Рамая и Шар плотным кольцом, замерли в потрясении: только что перед ними были десятки монстров, лилась кровь, сверкали когти и клыки, и вдруг — пустота и тишина, словно вырвали кусок мира. Только жирные хлопья пепла кружат в воздухе, дикое пламя мчит к ним, и огромная птица мечется вдоль стен, оставляя за собой радужное мерцание — превращаемое огнем в бурую пыль.

Мелкие осколки камней посыпались на пол, головы, плечи…

— Палкой в глаз!.. — панический выкрик Филина разорвал тишину. — Летите, волки!!! Спасайте требуху и перья!!!

— Какие перья?!

— Сейчас донжон провалится к Долдыку в зад, куроголовые болваны!!! — проорал Филин.