Светлана Багдерина: Свадьбы — не будет!

— И за это время можно снять кольцо! — загорелись глаза Иванушки.

— Да, — кивнул старый волшебник.

— Ну так чего же мы… то есть, вы?!..

— А того, вьюноша, — маг сурово зыркнул на лукоморца из-под кустистых бровей, — что для этого на модуль нужно воздействовать одновременно тремя отдельными потоками энергии! Тремя!

— Но вы… раз… и Агафон… два… — начал лихорадочно загибать пальцы царевич, точно от этого источников могло стать три — но не становилось. — Агафон… и вы…

— И посох! — радостно воскликнула царевна. — Три!

Друзья просияли, и даже Агафон облегченно хмыкнул — но Адалет поглядел на нее с сожалением и покачал головой:

— Посох может поддерживать наложенное магом заклинание, Сима, но не служить автономным активным источником силы.

— То есть… в смысле… никак?.. — еще надеясь на скрытые между строк «кроме» и «если только», умоляюще заглянула ему в глаза Серафима. — Совсем?

— Совсем, — хмуро подтвердил чародей.

Разочарованный выдох друзей бризом пролетел по комнате.

— Можно отрубить это… палец… или руку… немного… кусочек… — несмело пробормотал Олаф, кося на безвольно застывшего в углу лекаря.

— А это уж как Эссельте решит, — пожал плечами Кириан. — Ее жених. Был. Если решит, что жених без руки лучше, чем никакого…

Из-за спины отряга раздался всхлип.

— Язык тебе отрубить надо, вот что, — сердито насупился калиф.

— Послушайте! Можно ведь пока украсть Друстана, а потом найти еще одного мага! — озарило Масдая.

— Нельзя. Заданная точка разрушения, помнишь? — одной короткой фразой зарубил воспрянувшую было надежду Агафон. — И судя по всему, эта точка завтра. То есть, если завтра утром не будет его свадьбы, то в обед будут похороны.

— Мы будем лететь всю ночь, и… и… и может… — шерстяной голос сошел на нет.

— Не надо, — бледная, как полотно, выступила из-за спины отряга Эссельте, и Кириан проворно устремился к ней, подставляя руку, чтобы принцесса могла опереться — то ли из искренней заботы, то ли желая загладить ляп.

— Ваше высочество, счастье стоит риска, — проговорил он. — Особенно ваше.

— Нет, — еле слышно выдавила гвентянка. — Пусть лучше он будет женат на другой, чем мертв. Если ничего невозможно сделать…

— Нет, ну почему ничего… — обиженно пробормотал отряг, поглаживая рукоять топора.

Не замечая никого, кроме подавленно умолкших волшебников, Эссельте зашагала к ним, пытаясь заглянуть в глаза, будто, несмотря ни на что, надеялась прочитать там, что все-таки есть один, последний, невероятный способ исправить чудовищную несправедливость…

Но его не было.

— Извини, Селя, — неотрывно изучая неровные половицы, ставшие вдруг безумно интересными, выдавил Агафон. — Если бы можно было сделать хоть что-то, я бы… мы бы…

— Если бы у нас был третий маг… — виновато развел руками Адалет.

— Или хотя бы ведьма… без высшего образования… — машинально бросил камушек в огород учителя Агафон.

— Ведьма? — вопросительно хмыкнула Сенька и поднялась с кровати. — Ведьма у нас где-то есть.

— Осталось только найти ее и уговорить помочь нам, о Серафима Неизменно Премудрая, — бросил через плечо саркастическую усмешку менестрель.

— Найти-то, мне кажется, не проблема. Шиву в мешке не утаишь, как говорят бхайпурцы, — сосредоточенно закусив губу, проговорила царевна. — А вот насчет помочь…

— Ага, наконец-то ты увидела небольшой изъян своего плана!

— От изъяна слышу, — сообщила музыканту Сенька и продолжила: — Если пораскинуть мозгами… у кого они есть… то, в принципе, можно попробовать…

— Что? — голубые глаза принцессы, полные слез, отчаянно распахнулись, она метнулась к подруге и схватила ее за плечи. — Сима, что, что, что?!..

— Погоди, Сель, сейчас мысли рассортирую, и всё скажу, — царевна ободряюще сжала холодную руку Эссельте и глянула на мага-хранителя: — А послушай, уважаемый Адалет… А сможешь ли ты… потому что нашего не менее уважаемого Агафона я боюсь такие вещи даже спрашивать… памятуя, что он нам рассказывал про свои приключения с Гретой во дворце…

— Что смогу? — цепко прищурился маг-хранитель.

— А вот что…

Вечер плавно подходил к утру, а девичник — к концу, когда лестница, ведущая со второго этажа, заскрипела под тяжелыми шагами, и на ней показался Ахмет Гийядин Амн-аль Хасс, калиф Шатт-аль-Шейха, и его свита, изрядно выросшая за время уединения именитого гостя.