Элина Гончарова: Рута

На счету Геральта был не один десяток оборотней, а с вурдоволком знакомство было только по книгам хранящимся в Каэр Морхене.

— Вот видите, милсдарь, что делается?! — Вывел из раздумий ведьмака, староста, — Эта тварюга уже девять человек сгрызла. Мож уже и десять, кузнеца-то целый день никто сыскать не может. А людишки, которые его видели, в смысле чудо это, толкуют, что зверюга эта лохматая, огромная на двух задних лапах не хуже, чем на четырех бегает.

— Скажи-ка Любош, вот ты говорил, что сперва он никого не трогал, только пугал, а недавно начал нападать на людей. Как ты думаешь, с чем это связанно?

— Точно сказать не могу, но болтают, что колдунья, что в нашем лесу в черной хате жила издохла, а засранец этот с ейной цепи сорвался и теперь бедокурит.

— Где находится эта черная хата, и кто может туда проводить?

— Провожатых, разумею, сыскать не получится. Боятся все, по хатам сидят. Ни кто в лес идти не захочет. А я лицо фицияльное, рисковать мне никак не можно. Лучше я вам путь туда на дощечке намалюю. Так, знаете, вернее всего будет.

— Ладно, давай малюй, только попонятней, — усмехнулся ведьмак. — И поесть, да умыться с дороги было бы не плохо.

Староста всплеснул руками, мол, как же это он забыл. Позвал жену, опрятно одетую, необъятную матрону, сказав ей принести воды и накормить гостя, сам принялся усердно царапать дощечку.

Пообедав и проверив, есть ли у Плотвы вода и овес, ведьмак пешком отправился в лес. Схема нарисованная старостой была на столько точной, что найти черную хату было достаточно легко, не смотря на то что, находилась она в самой глуши.

Изба стояла на небольшой лесной полянке, прижавшись задней частью к казавшейся сплошной стене леса. Бревна ее были черны от старости, кое-где на них белели пятна плесени. Крыша, покрытая полусгнившей соломой, зияла дырами. Изба стояла на высоких, деревянных сваях, так обычно строят дома в местах разлива рек, но тут в лесу такая постройка казалась лишенной всякого смысла. Походила она на огромное существо на высоких лапах, смотрящее двумя маленькими засаленными глазами-окнами.

С трудом продираясь сквозь заросли малины, ведьмак обошел избу вокруг, но ни двери, ни лестницы так и не нашел. Под избой малинник был еще гуще, но пришлось лезть царапая руки и лицо. Дойдя до середины, он обнаружил небольшую дверцу в полу избы, когда он открыл ее ударом ножен, на него обрушилось облако пыли и старая веревочная лестница. Держа наготове меч, ведьмак осторожно поднялся внутрь.

В избе стоял полумрак, свет попадал сюда только из дырявой крыши, окна же были настолько закопченными, что разглядеть через них улицу было не возможно. В носу щекотало от пыли и по ее слою, равномерно покрывающему все кругом, было ясно, что сюда очень давно никто не заходил. В углу избы стояла большая белая печь, каким образом она держалась на висячем полу, было загадкой. По стенам везде висели пучки трав, какие-то ковшики, котелки и сковородки. Между окнами располагался огромный котел, на дне его валялись высохшие веточки и корешки, и чьи-то маленькие белые косточки. Под ним из камня выложен очаг, но не дров ни углей в нем не было, скорее всего в нем горело магическое пламя.

То, что здесь жила раньше колдунья было совершенно очевидно, а то, что на многочисленных стеклянных сосудах, аккуратно расставленных на стеллаже, и наполненных разного цвета жидкостями, приклеены бумажки с надписями на старшей речи и всеобщем языке, говорило, что ведьма была образована. Судя по надписям, склянки содержали всевозможные приворотные, отворотные, лечебные и успокоительные зелья, видимо местное население часто пользовалось услугами колдуньи. На самой нижней полке находились сосуды с одинакового цвета содержимым, и на них не оказалось никаких надписей.

Рядом со стеллажом громоздился огромный, окованный чеканным железом сундук. Геральт осторожно поднял крышку, но кроме пыльного тряпья и трех женских портретов, там больше ничего не оказалось. Портреты были очень старые, покрытые паутинкой трещин, женщины на них настолько были похожи, что не оставалось сомнений, что они состояли в родственной связи. Все одинаково курносы и обладали неприятным выражением серо-зеленых глаз. Спрятав портреты обратно, и закрыв сундук, ведьмак тщательно осмотрел все углы, но ничего, кроме пыльной паутины в них не было.

Убрав меч в ножны, он уже собирался спрыгнуть на землю, когда с улицы послышался хруст ломающихся под чьими-то шагами сухих веток. Бесшумно ведьмак залез на печь и высунув голову в дырявую крышу, огляделся. По поляне, шагах в двадцати от дома, медленно кралось существо, точно сошедшее с гравюр древних фолиантов. Выглядело оно, насколько страшно, настолько и нелепо. Шло оно на полусогнутых задних лапах, при этом, широко размахивая передними, сзади волочился длинный лохматый хвост. Огромная волчья башка, полностью нарушала всякие пропорции, на ней красовались, совсем не волчьи, растопыренные в разные стороны уши, а между ними произрастала длинная, вихрастая, совершенно не серьезная челочка. И если бы из-под нее не смотрели, горящие злобой, кроваво красные глаза, морду можно было бы назвать: глуповато-простодушной.