Андрэ Нортон: Знак кота. Гнев оборотня

Животные играют важную роль в жизни всех пяти королевств. Покрытые длинной шерстью яки — не только вьючная скотина, но и источник мяса и шерсти. Для верховой езды содержат более крупных и быстрых ориксов — похожих на антилоп тварей со смертоносными рогами. Как правило, рога обрезают, но многие искусные наездники и наездницы считают знаком особой доблести усмирять диких зверей с необрезанными рогами. Орикс с обрезанными рогами называется па–орикс.

Почти в каждом доме живут котти, маленькие кошки независимого нрава. Они сами выбирают, с кем рядом жить, и пользуются всеобщим почитанием. Преднамеренное убийство котти в глазах аборигенов выглядит страшнее, чем человекоубийство, такого преступника ожидает верная смерть.

Королевский леопард издавна считается символом имперской власти. Голубой Леопард Вапалы — первый страж Императора, и принимает самое непосредственное участие в выборе претендентов на трон.

С другой стороны, более крупные пустынные коты внушают настоящий ужас; к тому же они часто вторгаются на земли людей. Это разумные животные, со своими нравами и обычаями. Люди относятся к ним с недоверием и страхом.

Однако и у людей, и у пустынных котов есть общий враг: стаи огромных крыс, нападающие на всё живое, оскверняющие котловины с водорослями, истребляющие стада, несущие смерть, где и когда бы они ни объявились. Их голод неутолим, и если рядом не найдётся подходящей добычи, они охотно впиваются в глотку друг другу. Размножаются они постоянно, принося множество детёнышей.

Теперь об обычаях и нравах королевств.

Формального брака не существует. Женщины принимают мужчин, только достигнув брачной зрелости; достигают этого далеко не все. Рождение детей встречается с радостью и поощряется, но уровень рождаемости низкий. В Каулаве, Вапале и Сноссисе союз мужчины и женщины заключается на всю жизнь. В Тваихик и Аженгире распространена полигамия; в этих королевствах к женщинам, не достигшим зрелости, относятся как к слугам или простым работникам. Семейные отношения, как правило, достаточно прочные; дети, которых относительно немного, пользуются в семьях любовью и уважением. Однако детей с дефектами развития предают смерти, потому что общество в большинстве случаев не может позволить себе кормить бесполезных нахлебников. В Каулаве и Вапале, где уровень смертности ниже, за количеством людей и животных строго следит Министр Равновесия, который может приказать уничтожить излишек как животных, так и людей. Здесь предпочтение отдано не количеству, а качеству жизни.

Жители веруют в Космический Порядок и Дух Земли. Во время сильной засухи встречаются человеческие жертвоприношения. Иногда жертвой добровольно становится властитель или важная персона. Организованных религий не существует.

Рабство практикуется только в Аженгире. В других королевствах слуги имеют твёрдое общественное положение и пользуются всеми правами и достоинствами личности.

В Каулаве, Аженгире и Тваихик в обычае обряд посвящения — соло. Юноша или девушка, прошедшие это тяжёлое испытание, доказывают своё право называться зрелыми людьми.

В Каулаве, Сноссисе и Вапале королеву выбирает совет народных представителей. Королева обладает пожизненной абсолютной властью. В Аженгире и Тваихик — наследственная монархия; бездетная королева может быть низложена.

В прошлом между отдельными островами Каулаве случались вооружённые стычки; иногда вспыхивали войны между Домами Вапалы и горняцкими городами Сноссиса. Однако со времени последних волнений прошло уже много лет; наступил долгий период мира. Воины всё ещё обучаются традиционным искусствам, но теперь их единственная служба — защита торговых караванов от разбойных нападений и поиск заплутавших путешественников. Великие Дома Вапалы и сейчас интригуют друг против друга, но от могущественных врагов они чаще избавляются тайными убийствами из–за угла.

Такова ныне — в правление Императора Хабан–дзи — эта земля и населяющий её народ. Не стоит, однако, забывать, что волны истории могут не только возносить, но и разрушать; всё чаще и чаще видим мы знамения того, что грядущее будет далеко не таким безоблачным, как настоящее.

Ночное небо Каулаве склонилось надо мной. Я уселся так, чтобы не видеть света ламп и факелов в доме моего отца. Оттуда доносилась музыка, ритмичные вздохи барабанов, подгоняющие томных танцовщиц.

Нет со мной рядом маленького мохнатого клубочка, не ткнётся больше в руку нежная мордочка. Не слышу я тихого мурлыканья, говорящего: «Ты не один, тебя любят, ты нужен… кем бы тебя ни считала твоя семья». Этого больше не будет никогда.