Анастасия Эльберг - Сага о князе Гривальде

Боялся ли он чего-нибудь в человеческом мире? Первое время ему было страшно: а вдруг он проживет человеческие сорок-пятьдесят лет и умрет? Но время шло, он не старел, и мало-помалу этот страх оставил его. Теперь Себастьян ничего не боялся… до вчерашнего дня .

Не то чтобы он никогда не был с девушками – конечно, случалось всякое. Но что-то нежное и теплое – и совсем незнакомое! – шевельнулось у него в груди в тот момент, когда он впервые увидел Изабель. Он думал о ней под утро, до того, как забыться неглубоким и недолгим сном. Думал весь день – подмастерье аптекаря, он помогал ему растирать многочисленные порошки и сушить травы. Будто прекрасный цветок распускался внутри. Вот он оживает, когда на него падают первые солнечные лучи, отряхивает крохотные капельки росы и начинает раскрывать свои лепестки.

Он знал легенду про таинственный цветок асфодел. Говорили, что он кроваво-красный… но Себастьян знал: он молочно-белый, как кожа Изабель. С легким розовым оттенком, если она волнуется или смущена. И пахнет так же, как ее волосы. Сегодня утром, когда он уходил, она еще спала. Он ненадолго задержался у ее кровати, осторожно прикоснулся к лежавшим на подушке золотисто-соломенным прядям – сон ее был глубок, и он не боялся, что она проснется – а потом вдохнул их запах. И в двух мирах не было аромата чудеснее этого.

Не было ничего удивительного в том, что во время обеда Себастьян улучил минутку, воспользовался письменными принадлежностями аптекаря, уединившись в дальней комнате здания – и уже через несколько минут перечитывал свои первые стихи . Он ужаснулся, восхитился, подумал, что сошел с ума, закрыл глаза и снова вспомнил волосы Изабель. А потом сказал себе, что покажет ей эти строки только под угрозой собственной смерти , да и то вряд ли. Тем не менее, пергамент был аккуратно свернут и спрятан в тайнике. На случай, если Себастьян передумает и все же решит признаться… в чем? В том, что он влюбился с первого взгляда в шестнадцатилетнюю смертную девчонку? Хорош герой-любовник. Язык прилипал к небу, а слова прятались по углам и не желали выходить наружу всякий раз, когда он только задумывался о признании. Впрочем… кое-что могло заставить его признаться. Страх, вызываемый воспоминаниями о вчерашней ночи.

Какими глазами она смотрела на Гривальда! Во имя всех темных богов… неужели в этом городе недостаточно женщин, и он должен был осквернить взглядом именно ее ?! Страшная, черная ненависть овладевала Себастьяном всякий раз, когда он мысленно повторял это имя. А теперь она стала еще страшнее. Он хорошо знал, кто такой князь Гривальд! Он знал и его, и эту Виргинию – самое глупое темное имя, которое только можно придумать для такой адской твари. И еще он знал, зачем князь забирает из деревни младенцев. Если бы кто-то спросил его о причине ненависти, то Себастьян не нашелся бы с ответом, но темное существо поняло бы все без слов. Ему подобные, в отличие от людей, доверяли чувствам .

– Убью его, – пробормотал Себастьян. – Убью – и, клянусь, рука моя не дрогнет…

– Поосторожнее с клятвами, мальчик, – услышал он тихий шепот. – Как бы кто-нибудь не надрал твои нежные эльфийские ушки .

Эльф чуть не подпрыгнул на месте от неожиданности. Говорившая с ним женщина (явно не смертная, но Великая Тьма ее разберет, кто) смерила его высокомерным взглядом холодных серых глаз и рассеянным движением убрала со лба прядь золотисто-каштановых волос. После этого она решила, что Себастьян не стоит ее внимания, и переключилась на товар одного из торговцев.

– Какой прекрасный браслет! Надеюсь, это не серебро? И вот этот, и вот этот! Какое чудесное монисто! Винсент, – обратилась она к высокому мужчине, который стоял к Себастьяну спиной, – посмотри, ведь правда, мне идет? А это? А это?

По всей видимости, названный Винсентом с ответом затруднялся, а многочисленные «вот это» и «а это» (сероглазая красавица произнесла эти слова еще несколько раз) и вовсе сбили его с толку. Себастьян наблюдал за парой, желая хотя бы одним глазком увидеть лицо мужчины и размышляя о том, что же это за существа, как вдруг Изабель за его спиной испуганно ойкнула, и корзина с уже набранными овощами упала на мостовую.

– Прошу прощения, молодая госпожа. Позвольте, я помогу вам.

При звуке знакомого голоса Себастьян повернулся на месте, как волчок, и убедился в том, что перед Изабель действительно стоял князь Гривальд. Он наклонился и собрал с земли рассыпавшееся содержимое корзины.