Моряки втащили Умфреда на борт галеры. "Помилуйте, зачем устраивать такие неприятности? — возражал Умфред. — Вы задерживаете меня в пути. Кроме того, вы и сами можете простудиться — сегодня очень прохладный ветер".
Эйлас и Ейн смотрели в сторону, пока Умфред многословно объяснял причину своего присутствия на рыбацком судне: "Мои труды на Старейших островах завершены! Мне посчастливилось стать вдохновителем многих замечательных свершений, но отныне истинная вера призывает меня к новым деяниям!"
Ейн привязал веревку к каменному якорю. Умфред заговорил быстрее, с проникновенным воодушевлением: "Мною руководили божественные откровения! Мне являлись чудесные знамения на небесах, смысл коих непостижим никому, кроме избранных! Со мной говорили ангельские голоса!"
Ейн изготовил из веревки петлю и проверил, свободно ли она затягивается.
Умфред продолжал: "Я известен многими благодеяниями! Часто вспоминаю, как тепло я относился к принцессе Сульдрун, как я ей помогал в трудные минуты!"
Ейн надел петлю на шею Умфреда.
Умфред спешил, язык его заплетался: "Мои труды не остались незамеченными! Знамения свыше указывали мне стезю, дабы я одерживал новые победы на ниве благовещения!"
Два моряка подняли тяжелый каменный якорь и понесли его к поручню. Умфред отчаянно возвысил голос: "Отныне я — паломник! Я буду жить, как вольная птица, в нищете и воздержании!"
Ейн задумчиво отрезал поясную сумку жреца и, заглянув в нее, обнаружил множество золотых монет и драгоценных камней: "Не могу точно сказать, куда именно ты направляешься, но там такое богатство тебе не понадобится".
Эйлас взглянул на бегущие над головой тучи: "Жрец, сегодня холодно плавать, но погоду мы не выбираем". Он отошел на шаг. Ейн столкнул якорь за борт. Веревка туго натянулась, заставив Умфреда бежать, спотыкаясь, по палубе. Священник вцепился в поручень, но пальцы его соскользнули — веревка стащила его за борт. Он с громким плеском упал в воду и пропал.
Эйлас и Ейн вернулись в столицу Лионесса и больше не говорили об Умфреде.
5
Эйлас созвал в Хайдион высшую знать Старейших островов. Поднявшись на возвышение в монументальном древнем Судейском зале, он обратился к собравшимся с прокламацией.
"Мне тяжело много говорить, — начал он, — я переполнен противоречивыми чувствами. Поэтому постараюсь выражаться кратко и просто, хотя мои слова и их последствия имеют большое значение.
Все мы заплатили неизмеримую цену кровью, страданиями и горем за восстановление мира на Старейших островах. Отныне, во всех практических отношениях, они объединены под моим управлением. Я постановляю, что такое положение вещей, а именно объединение всех Старейших островов под управлением одного государя, будет продолжаться и оставаться в силе вечно — по меньшей мере в обозримом будущем.
Теперь я — король Старейших островов. Отныне Кестрелю Помперольскому и Милону Блалокскому придется довольствоваться титулом "великих князей", как делали когда-то их предки. Годелия снова становится провинцией Фер-Акила; последует множество других территориальных перераспределений. Только Скаган останется независимым государством, в соответствии с заключенным договором.
Мы будем содержать одну армию, не слишком большую, так как мощный флот предохранит нас от чужеземных вторжений. На всех будут распространяться одни и те же законы, независимо от происхождения, родословной и богатства".
Эйлас обвел взглядом присутствующих: "Есть какие-нибудь возражения или жалобы? Пусть тот, кто недоволен моим решением, выскажется сейчас же. Предупреждаю однако, что любые аргументы в пользу прежнего порядка вещей будут отвергнуты".
Никто ничего не сказал.
Эйлас продолжал: "Я буду править не из Миральдры, слишком удаленной, не из Фалу-Файля, утопающего в чрезмерной роскоши, и не из Хайдиона, населенного мрачными призраками прошлого.
Я построю новый дворец там, где сейчас находится ферма Флеренси, в окрестностях городка Пышная Ива, на перекрестке Икнильдского пути и Старой дороги. Столица эта будет называться "Альцион", и там я буду сидеть на троне Эвандиге и пиршествовать с моими верными паладинами за Круглым столом Карбра-ан-Медан; то же сделает после меня мой сын Друн, а после него — его сын. Так воцарятся нерушимые мир и справедливость на всех Старейших островах, и никто, ни мужчины, ни женщины, никогда не смогут пожаловаться на то, что нанесенный им ущерб остался безвозмездным".
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу