Светлана Крушина - Все пути ведут на Север

Грэм чувствовал себя так, словно летел вниз головой в пропасть. Конечно, это было чистой воды самоубийство, но не зря же его чуть ли не с самого первого дня знакомства с медейцами преследовало предчувствие печального конца? Вот он, этот конец, и есть. Главное — не даться живым; уж очень не хотелось в пыточные подвалы.

— Последний раз прошу вас по-хорошему, — с угрозой сказал офицер и взялся за меч. — И кстати, где ваши спутники?

— Какие спутники? — деланно удивился Грэм. — Я один.

— Вижу, что один. Потому и спрашиваю… Так что же?

— Ценю ваши намерения, господин офицер, — сказал Грэм и потянул из ножен меч, — но вынужден отказать.

— Взять его! — приказал касотец. — И пошлите людей разыскать остальных. Было еще двое…

Грэм быстро отступил с площадки на лестницу. С одной стороны, так у него появлялось преимущество: лестница была узкая, и разом на него могли нападать только поодиночке. С другой стороны, из-за тесноты приходилось действовать длинным мечом с оглядкой, да и спина оставалась неприкрыта; если снизу подойдет подкрепление, то ему конец… Впрочем, сквозь лязг стали Грэм расслышал приказание «брать живьем», но каким образом касотцы собирались это осуществить — вот вопрос, поскольку он как раз живьем даваться не намеревался.

Как уже говорилось, Грэм был весьма неплохим фехтовальщиком, но ему никогда не приходилось сражаться подолгу. Он попросту не знал, хватит ли его на длительную схватку, да еще и на лестнице; больше всего опасений внушала некогда сломанная нога, которая частенько подводила его в самый неподходящий момент. Меж тем, касотцы, очевидно, решили взять его измором: они атаковали по очереди, не слишком агрессивно, и вскоре Грэм заподозрил, что они попросту тянут время и чего-то ждут. Вопрос, чего именно? Постепенно, ступенька за ступенькой, он отступал вниз по лестнице, и недалек был тот момент, когда он окажется на очередной площадке с выходом на этаж. Не ждет ли его там второй отряд? Наверняка офицер уже послал за подкреплением…

— Сдавайся, парень! — донесся откуда-то сверху приглушенный голос офицера — только его вспомнил, а он тут как тут! — Сложи оружие, и комендант дарует тебе жизнь!

Грэм ничего не ответил — он прислушивался к другим звукам. Среди лягзанья стали он как будто различил чьи-то шаги — легкие, быстрые, как будто летящие, и эти шаги доносились снизу. Кто-то поднимался ему навстречу по лестнице, и этот кто-то был не солдат.

Слишком поздно Грэм понял, какая опасность ему грозит, а когда понял, то уже поздно было выпрыгивать в подвернувшееся кстати окно — уж лучше разбиться насмерть! — потому как между ним и окном уже стоял невысокий худощавый человек в простом черном камзоле. Человек этот был один и безоружен, и ничего такого в нем не было, если не считать того, что он протянул к Грэму руку, пальцы которой были сложены в сложном, почти невозможном жесте. После общения с Илис Грэм очень хорошо знал, что означают такие жесты… Он рванулся назад, — напороться на касотские мечи представлялось более приятной перспективной, — но заклинание настигло его почти мгновенно. Сначала его руки и ноги завязли в невидимом липком густом киселе, из которого не выдраться было никакими силами (Грэм тут же вспомнил то безобразие, которое Илис учинила над ними с Роджером в порту Обооре — ощущения были очень похожи); а затем последовали два мощных удара, словно нанесенные увесистой дубиной: первый — поддых, — заставивший Грэма сложиться пополам, а второй — под колени, — сбивший его с ног. Скорчившись, он повалился на пол; тут же подскочивший касотец выбил у него меч. Еще двое заломили ему руки за спину.

— Благодарю вас, герр магик, — пропыхтел подоспевший офицер. — Без вас… ушел бы паршивец.

Магик ничего не ответил, только посмотрел внимательно на Грэма, словно оценивая эффект от своих заклинаний; потом кивнул касотцу и легкими шагами удалился вниз по лестнице. Тем временем Грэм пытался как-то начать дышать; магическим ударом вышибло весь воздух из легких, и сделать новый вдох оказалось непростой задачей… Пока он приходил в себя, касотцы скрутили ему за спиной руки, бесцеремонно вздернули на ноги и потащили сначала вверх по лестнице, а потом — скудно освещенными коридорами и переходами. Как ни худо было Грэму, он все же припомнил дорогу и понял, что влекут его в покои коменданта. Ничего другого не стоило и ожидать. Он попытался было вырваться — просто так, из принципа, надежды на освобождение никакой не было, — но только схлопотал пару чувствительных оплеух от офицера. Так что перед комендантом он предстал с разбитыми губами и кровоточащим носом.