Роман Светлов - Гильгамеш

— Шамхат, красавица, — сказал в конце концов пожилой охотник. — Все знают, что Большой вас не трогает. Но мы-то не храмовые люди, Зумхарара будут пороть до полусмерти. Пожалей его, девушка.

— Пожалеть? — зашлась в смехе Шамхат. — А вам нас не жалко? Где это видано, чтобы я целую Луну сидела оголодавши? Хорошо, если Большой зайдет — но ведь ночь коротка, всех нас утешить он просто не успевает.

— Вам бы, красавицам, только одно, — сокрушался пожилой охотник. — Кормят вас, поят, а все, чему учат, — распевать песни, да раскидывать ноги. Лучшего охотника, чем Зумхарар, нет. Отойди от него, не лишай город такого человека!

— Глупости все это, глупости! — заявил раскрасневшийся Зумхарар, оторвавшись от прелестей жрицы. — Слушайте меня: Шамхат спасет нас, Инанна ради нашего спасения послала ее сюда!

Блудница с удивлением посмотрела на него.

— О чем ты говоришь, во имя Ану?

— Не нужно хлеба, не нужно пирогов и браги! Вот кто привлечет человека-скалу!

Зумхарар принялся увлеченно рассказывать девушке об испугавшем охотников чудище. В увлечении своем он, однако, не переходил грани преувеличения. Наоборот, демон-скала в его устах становился, вроде бы, и не таким ужасным. В нем появлялось нечто привлекательное — для женщины по крайней мере.

— Мы попробуем приручить его, — втолковывал охотник Шамхат. — Если ты пойдешь с нами, он обязательно дастся в руки. Распахни одежды, покажи ему красоту, тряхни волосами, сожми свои груди! Он бросит зверей, побежит к тебе — ты ведь хотела мужчину, Шамхат? Вот тебе мужчина, да еще какой!

— Но ведь он же дикий! — блудница скривилась, словно съела зеленый плод кизила. — Он изорвет меня, как лев антилопу.

— Не изорвет, красавица. Животные самок не трогают, а он даже не животное, он — дикий человек. Тебе будет хорошо, и мы заплатим, не пожалеем… — вкрадчиво говорил Зумхарар.

Шамхат задумалась. Ее привлекательное личико утратило на какое-то время прилизанную похотливую красивость. Рот приоткрылся, язычок осторожно облизывал губы, глаза медленно двигались вправо-влево. Охотники замерли — как замирали в засаде, боясь спугнуть дичь. Но вот девушка решилась. Потягиваясь, она озорно взглянула на Зумхарара:

— Думаешь, это его привлечет? — Шамхат нежно провела кончиками пальцев вокруг своих розовых сосцов и закатила глаза.

Охотники, судорожно сглатывая, хохотнули:

— А как же, милая! Понравится! Еще как понравится!

Двое суток чудище не появлялось у водопоя. Приходили разные степные звери, соблазнительно лакая воду, так соблазнительно, что руки охотников сами собой искали луки и дротики. Но охотиться им было нельзя, может быть это и привлекло бы человека-скалу, но тогда ни на какое приручение рассчитывать не приходилось. Зумхарар и пожилой охотник, и маленький, и Шамхат терпеливо сносили укусы мошкары, свирепствовавшей в укрытиях у водопоя. Блудница, никогда здесь не бывавшая, с любопытством и опаской разглядывала обрыв.

— Он похож на стену, — сказала она однажды Зумхарару. — Что за этой стеной? Ты поднимался наверх, видел, что лежит там?

— Пустыня. — Охотник попытался объяснить ей, что это такое. — Там земля серая, или цвета необожженного алавастра. Она твердая, как будто вся из дерева, а в жару и сушь покрывается трещинами. Весной, когда идут дожди, на ней растет трава: зеленая, по пояс человеку и такая густая, что пройти по ней без привычки сложно. Есть там и деревья, но их мало, они чахлые, гнутся из-за ветров и из-за того, что листья объедают антилопы. Эта земля то ровная, то вспучивается горбами повыше Кулаба. С горбов видно далеко; стоишь, ветер обдувает лицо — а везде пустота.

— Бр-р, — передернуло Шамхат. Она наморщила лоб и умоляюще посмотрела на Зумхарара. — Не рассказывай больше. Все там как-то не по-человечески.

Чудище пришло на третий день. Солнце только что поднялось и сзади, от Урука, заливало светом обрыв. Недавняя густая синева небес на западе становилась все прозрачнее. Ночная испарина едва заметно поблескивала на листьях и траве, слабо шелестел родник, в чаще тростника подавали голос птицы. Зумхарар и Шамхат лежали в укрытии сонные, томные. Утренняя тяжесть владела их членами. Съев по лепешке из грубой темной муки, они почувствовали, как их начинает охватывать дрема. На такое утро хорошо полюбоваться, а потом снова заснуть, отдыхая от всевозможных забот.

Но вот склон зашевелился, Зумхарар обругал себя за то, что не заметил, как человек-скала спустился по обрыву. Рядом с чудищем бежала степная лисичка. Высоко задрав хвост, быстро-быстро переставляя лапки, она не отставала от тяжелых, переваливающихся шагов демона. Они подошли к воде, разом наклонились и приникли к серебряной струе. Первой напилась лисичка. Тявкнув, она отряхнулась, посмотрела по сторонам и неторопливо потрусила обратно к обрыву. Человек-скала пил дольше. Зумхарар видел, как бурно вздымалась его спина, земляной человек походил на бурдюк, колдовским образом втягивавший в себя воду.