Атилла - Волхв

— Не твое дело, волхв, — пробурчал дружинник. — Лучше молчи, а то прибью.

Замолчал Буров, да и говорить дальше не стоило. Пришли. Завели их в большой двор, высоким забором огороженный. Поставили на колени перед теремом высоким, богатым, со шпилем, на котором петух торчал. Вышел на высокое крыльцо архиерей, облаченный в золотые одежды, с посохом золотым, шапкой тяжелой соболиной, золотыми нитями расписанной.

— Смотри, смотри, — толкнул в бок Бажен. — Глядь, как богато живут.

— Так чего не жить богато, если всех десятиной обложили, — буркнул Тихомир. — Волхв живет с огорода своего, нельзя ему с людей брать, а этим можно, вот и живут богато. Но сказано же, что богатые душу теряют, вот он и стоит бездушный. Сам можешь глянуть. Почти ничего не осталось, одна оболочка, а то, что внутри, давно почернело от жадности и злобы. Лихие люди веру ноне новую несут. Выгодна она им. Им да князьям.

— А за то, что волхованьем занимались, смерть на костре, потому как колдовство это черное и лютое, — ударил посохом о крыльцо архиерей. — И всегда будет так!

— Думай, что говоришь, — сглотнул нервно Бажен. — Что черного в том, что дитяти помогли родиться? Совсем разум потерял в золоте своем или не имел его совсем? Дурак что ли?

— А зачем ему ум? — вздохнул Буров, с тоской глядя на небо. Умирать то кому хочется раньше времени? — Церковникам думать не надо, у них на все про все бог новый думает. Гнилая вера, куцая, не дает развития духу светлому. А вот нам думать приходится и крепко. Мир же на Земле не заканчивается, он дальше продолжается. Там много чего есть, только эти букашки думают, что они главные в большом мире, а на самом деле мертвые они и уже давно. Нет их…

— Всех сжечь!!! — завизжал архиерей, грозно топая на крыльце и молотя посохом по челяди, нечаянно приблизившейся к нему. — Пусть горят! Всех в ад!

Быстро их привязали к столбу, вкопанному посередине, видать не впервой сжигали здесь, раз все приготовлено для смерти лютой. Уже и вязанки с заранее приготовленным хворостом поволокли от ворот, и полешки от поленницы.

— Уходить пора, — вздохнул Тихомир. — Попрощаемся, братец. Встретимся теперь уже там среди звезд.

— Негоже, владыко, отправлять живого человека в огонь! — закричал кто-то из толпы. — Они же ничего дурного не сотворили, наоборот, женщину спасли, роженицу, и ребенка вытащили на свет.

— Заступаетесь? — взвизгнул архиерей, недобро щурясь на бояр. — Видать, сами к их чародейству прибегали? Бога забыли! Сами в ад хотите? А ну как щас отлучу от церкви!!! Куда пойдете? К безбожникам? К язычникам? Столбам своим рубленным языческим молиться станете?

Бояре испугались и отступили, а Бажен усмехнулся.

— Вот видишь, как их учат? Слова вольного не дают сказать. Ну да прощай, брат. Авось встретимся там наверху.

— Знаю точно, что встретимся, — ответил Буров. — Не может быть иначе.

— Прости меня брат за мысли кручинные, — вздохнул Бажен. — Да не мог иначе, уж, больно страшно, а вдруг не получится? Хоть и знаю, что случится, а все равно дрожь бьет до жути. Ты первый иди, я за тобой. Пойду по светлому следу, авось не заплутаемся.

— Авось, — Тихомир закрыл глаза, готовясь. — Не бойся. Смерть не страшна, жизнь гораздо боле люта.

Огонь уже разгорался. Ярко горел хворост, весело потрескивая сучьями, обильно политый маслом. А наверху их ждало небо голубое, стылое, с солнышком как раз посередке.

— Иду! — Буров ушел в себя, проверил, готов ли? Выдохнул облегченно. Сможет, сила есть. — Прими нас небо! Жизнь моя, прощай…

И вспыхнул ярко огонь, и тут же взметнулся вверх сноп брызнувших искр прямо в небо, а вместе с ним и Тихомир поднялся. Высоко искры вспорхнули, сажен на пятнадцать, и опали. А затем и второй сноп искр в небо пошел, Бажен поднялся.

— Чудо божественное явилось! — молвил один из бояр. — Смотрите, волхвы сами в небо ушли, как Христос видать, святыми были!

— Молчи, дурень, — буркнул второй. — Гляди, как церковник на нас косится, надулся, красный весь от злости. Как бы самим на костер не попасть, только мы не вохвы, нам на небо не уйти…

Вечером архиерей сам своим посохом пепел ворошил, искал кости волхвов. Не нашел. Сердился очень. Заставил тех, кто хворост принес, батогами бить. Потом приказал обо всем, что произошло, молчать. А кто скажет, грозился от церкви отлучить. Никто ничего не сказал, хоть дивились сильно…

От своего тихого стона Буров и проснулся, больно было внутри, живот скручивало словно половую тряпку, а голову словно стягивал невидимый жгут, да и ноги словно огнем жгло. Пришлось в душ идти, холодной водой обливаться, после чуть легче стало, спокойнее. По телевизору обсуждали нападение ворон на сотрудников охранного предприятия «Витязь». В больницу попало восемь человек, четверо лишились по одному глазу, один обоих. Трое погибших. Хорошо, птицы ему помогли, иначе бы убили его вороги лютые. Вороны птицы ушлые, клюют в первую очередь в глаза, оттого их собаки боятся и кошки. А уж стая может любую живность забить, и человека тоже.