Атилла - Волхв

По телевизору и интернету, радио и прессе льются потоки разной чепухи. Смысл жизни предлагается в следовании инстинктам и в животном отношении к жизни, а не в развитии души. Устоять могут только далеко ушедшие по пути, для которых жизнь на Земле давно уже кажется пустой и бессмысленной, так как на самом деле это лишь детский сад, песочница для развития, все главное начинается наверху.

Буров устало вздохнул, открывая дверь квартиры Тиши. Сегодня был не очень хороший день: много страха, много нервов, а на выходе пустота. Ничего он не сделал для своего развития, наоборот отступил на шаг назад. Хотя, если подумать, вызов ворон был все-таки шагом вперед. Раньше он никогда еще не контролировал такого количества. Просто не представлялось такой возможности, да и зачем в лесу управлять птицами? У них есть свои дела, своя жизнь, стоит ли вмешиваться? В лесу вообще другое существование, иной смысл происходящего, не то что в каменных городских джунглях, где люди унижают и убивают друг друга.

Странник лег на пол. Лежа, сменил симку в телефоне и сделал это как раз вовремя, почти тут же пришла СМСка состоящая из одних цифр, из которой ему стало ясно, что деньги Таня успела перевести на другой счет, и вернуть их теперь невозможно. Он вздохнул с облегчением. Хоть что-то сегодня получилось, он решил все вопросы с наследством Груздева, и девочка теперь станет одной из самых богатых невест мира. Вряд ли это сделает ее жизнь лучше и счастливее, но он выполнил волю покойного. Теперь он никому ничего не должен и может возвращаться обратно к себе в лес.

Тихомир наполнил ванную холодной водой, окунулся в нее, и еще раз убедился, что это, увы, сравнить нельзя с купаньем в его ручье, немного обсохнув, он лег на пол и заснул и снова провалился куда-то в прошлое.

…Тяжек был день, вдвоем они обошли больше трех десятков домов, излечивая тех, кто нуждался в лечении, помогая уйти наверх тем, кому уже помочь было нельзя, и давали надежду тому, кому она была нужна. Роженице помогли разрешиться. Бедная уже вторые сутки не могла родить, устала, а ребенок не шел. Могла умереть и она, да и ребенок тоже. А повитуха только выла, да к новому богу взывала, но тот не отвечал ей ни словом ни делом. Не людская то была вера, княжеская, насильно ее народу дали, не помогала она никому. Батогами да копьями в нее загоняли, а руководили всем этим жрецы заморские, по-русски совсем не лопотавшие, болтавшие по-своему, по-гречески. Плохое время пришло. Мертвое. Мало осталось волхвов, но и уйти так просто нельзя. Вести надо люд к новой жизни. Новая вера совсем другое говорила, отворачивала люд от истины, учила, что не надо душу растить, а следует только на бога надеяться, мол все само придет, только терпи, а все для наживы и власти поганой. Плохая вера в темноту вела.

Только общими усилиями и удержали на самой грани роженицу, не дали уйти наверх. И ребенок родился, хорошенький, хоть и синий. И ему пришлось помогать, поскольку нужен был он миру. Пусть не сам, но через него должен был родиться новый человек, который поможет понять еще непознанное. Едва успели. Только ребенок начал плакать, а роженица улыбаться, как дверь избы распахнулась, и вошли княжеские дружинники. Недовольно повели очами пустыми и жадными, схватили волхвов за бороды и волосы и поволокли на улицу.

— Почто хватаете? — спросил Тихомир. — Ужель обидели кого? Или сотворили что непотребное?

— Иди, волхв, — толкнул его дружинник копьем. — Ужель не знаешь, что нельзя волхоньем заниматься. Грех это тяжкий, за него и ответите.

— Ты не по слову скажи, а по сердцу, — снова молвил Бажен. — Ужель мы поганое что-то сотворили? Мы никого не убили, наоборот новому человеку в мир придти помогли.

— Бабы без вас рожали, и будут рожать, — буркнул дружинник. — А ежели не могут, то на то воля божья, а вы против нее идете, за это князь наказывать велел. Сожгут вас на дворе архиерея, уже и дрова готовят.

— Ты подожди, страж, — молвил снова Бажен. — Если мы перед вашим богом виноваты, так пусть он сам нас накажет, вы то чего нас бьете.

— Князь сказал, что богу помогать надо, — ответил дружинник. — И это нам зачтется, когда наверх придем.

— Не зачтется, обман это, — снова произнес Бажен. — Как же может зачесться грех. Вам же бог ваш убивать и бить запретил.

— За дела наши князь с архиереем ответит, — буркнул дружинник, наливаясь злобой. — Мы люди малые, нам что скажут, то и делаем.

— Коли помогли родиться человеку, что ж в том плохого? — спросил Тихомир. Бажен угрюмо замолчал, готовясь к уходу. На смерть пришли, знали же. А не придти не могли, мир стал бы другим. Другой путь, другой итог. А куда деваться? Кто-то же должен вести. Новая вера ведет в пустоту, а как быть? Отказаться? Так бедствия придут, смерть и мор. — А ежели то была жена твоя или невестка, тоже дал бы им умереть?