Дмитрий Жуков - Путь сквозь жизнь (СИ)

— Ужасная и отвратительная птица! — крикнула демону чародейка. — Но почему демон избрал именно эту форму? — Касилия сама не могла понять, от чего именно сейчас ее это так волнует, но по какой-то необъяснимой причине ей это казалось важным.

— Алита никогда не любила воронов. Эти птицы, символы мудрости, казались ей злыми предвестниками дурного. Демон использует ее страхи и приумножает их. Алита в его плену. И та иллюзия, в которой она находится сейчас, и ее страхи питают демона. Он мстит ей за то, что она помешала ему завладеть силой Сферы Света и разрушить наш храм, — объяснил Атавиус Касилии.

Тем временем гигантский ворон оставил в покое наполовину разрушенный купол крыши. Атавиусу и Касилии на мгновение показалось, что они услышали хохот, беспощадно разрывающий на куски тишину ночи. Демон смеялся, словно вампир, загнавший обреченную жертву в угол. Затем они услышали крики. Десятки голосов людей, орков и эльфов слились в единый вопль боли и отчаяния. Слышалось злобное рычание волков и их вой, когда, верные своему долгу, они принимали удар на себя.

Чародейка обернулась на голос Тетелиса. С ним было четверо эльфов и двое орков. Они что-то кричали. Касилия крикнула им в ответ, но шум схватки и обрушивающихся на их головы обломков крыши заглушали голоса. Безумие охватило Храм Света! Безумие охватило всех, кто был там!

В следующее мгновение волна звука ударила в остатки куполообразной крыши храма, что еще чудом держалась. Касилия испугалась, но сильнее ее страха была только ее злость. Резко, словно молнии из туч, руки чародейки взметнулись вверх. Ее магическая сила подхватила рушащиеся на их головы обломки и осколки крыши. Мгновенно они покрылись ледяными шипами и полетели обратно — в сторону демона. Еще одна волна звука раздробила ледяные глыбы на мелкие частички и ледяная крошка посыпалась на головы защищающихся. Очередная волна звука ударилась о невидимый щит, которым жрец и чародейка успели защитить себя, но Тетелис и его воины были отброшены в разные стороны, словно игрушечные солдатики.

Касилия зарычала, словно дикий зверь. Вокруг нее закружились спиралью магические лезвия, и с ужасным звуком рассекая воздух, они полетели туда, куда им указывала чародейка. Смертоносное оружие не причнило демону и малейшего вреда, сгорев в огне, извергнутом чудовищем.

Из раскрытой пасти, словно из жерла вулкана, раздался дьявольски ревущий хохот. Взмах черным крылом, и огненный поток ударил в чародейку. Он сбил Касилию с ног, отбросив к стене. Удар оказался очень сильным. Он сломал чародейке ребра, пронзил мозг, уши и глаза отравленными иглами. В ее глазах потемнело, из легких вырвались остатки воздуха. Касилия потеряла сознание. Еще один такой поток пламени отбросил в противоположную сторону жреца Атавиуса, бросившегося на помощь чародейке.

Воины Тетелиса еще не успели прийти в себя, а их командир уже посылал одну за другой стрелы и проклятия в сторону дьявольской птицы. Демон громко каркнул и приготовился поразить и это крохотное и назойливое создание. В это самое мгновение поток яркого солнечного света ударил в грудь птицы и спас Тетелиса от неминуемой гибели. Столб света вошел в неуязвимое для обычного оружия и магии смертных тело и исчез в нем. Мгновение демон еще парил в воздухе, а затем пронзительно закричал, но не от ярости и злобы — это был крик боли. На теле птицы появилось бесчисленное множество ран, из которых на свободу вырывались золотистые лучи. Вскоре яркий свет полностью окутал дьявольское порождение. В последний раз чудовище вскрикнуло человеческим, но неестественным голосом, и стало падать, окутанное черным клубящимся дымом, пеплом сгорающих крыльев и нечестивой обуглевшейся плоти.

Затем Тетелис увидел Ольну. Она уверенно приближалась к останкам поверженного врага. Ее правая рука, вытянутая вперед, была охваченна светом и языками пламени. Принцесса сама сияла, словно солнце, ее глаза казались двумя жемчужинами. На ней были удивительной красоты доспехи из золота и серебра, ее волосы, еще более длинные и пышные, чем обычно, развивались, словно водоросли на дне морском, — лениво, но величественно. Теперь грива тяжелых иссиня-черных волос была украшена белоснежными прядями, будто отполированная и блестящая на солнце сталь. На ее теле были странные символы, напоминающие руны, и они мерцали небесно-морскими цветами. Казалось, что они струятся по ее телу, словно реки, стекающие по склонам гор.