Дмитрий Скирюк - Руны судьбы

— Уходи… — задумчиво повторил он сказанное травником. — Потом…

Чего — «потом»? Закончим? Встретимся? Поговорим?

А может, «потом и тебя убью?»

Несмотря на то, что странный травник удалился, Рутгер почему-то чувствовал себя сейчас ужасно неуютно, как будто на улице кроме них был ещё кто-то. Зудел затылок, каждый миг хотелось оглянуться, а Рутгер уже привык доверять этому чувству, без которого профессиональный вор — не вор.

Неплохо было бы, подумал он, в другой раз взять с собою арбалет, хотя ходить с ним по городу в последнее время стало небезопасно: с приходом испанских наместников городская стража сделалась особенно строга и неподкупна. Он снова зыркнул в темноту замёрзшего проулка и задумчиво потёр ладонью подбородок. Хмыкнул.

— Кто же ты такой, а, парень?

Неожиданно поблизости и впрямь возникло шевеление. Рутгер схватился за нож, но это всего-навсего очнулся Смитте. Поднялся и сел. На удивленье ясными и немигающими глазами воззрился на Рутгера.

— Стрекоза летит, — объявил он. Рутгер опешил.

— Что?

— Стрекоза летит, крыльями трещит. Кого коснётся, тот не проснётся. М?

— Что, что? — вновь переспросил вконец растерявшийся наёмник.

— Паутина — зелёная, облако — белое, — охотно пояснил Смитте. — Рука — синяя, бабочка — жёлтая, камень — красный. М?

По губам его блуждала беспричинная улыбка. Очень добрая улыбка, очень детская.

Слишком детская.

Как ни гордился Рутгер своей выдержкой, к такому повороту дел он оказался не готов. Впервые за весь этот вечер ему стало по-настоящему страшно.

За спиной его послышался смешок. Ужасно знакомый короткий смешок.

— Ну, что, — спросил сиплый голос, — выгорело дело? Или прогорело? Так-то ты держишь своё слово? Рутгер встал. Оборачиваться не хотелось.

— По-прежнему хочешь, чтобы я его убил? — процедил он сквозь зубы.

— А у тебя получится?

— Тебе придётся доплатить.

Человек за спиной у Рутгера профессионально выдержал большую паузу.

— Сколько? — прозвучал вопрос.

Лишь теперь Рутгер счёл нужным обернуться.

— Много, — сказал он, глядя прямо в немигающие серые глаза. — Очень много. Для начала ты расскажешь мне, кто он такой.

— А вот это, — усмехнулся тот, — тебе знать совсем не обязательно. О, да. Совсем.

Торопливо шагая за Карелом вслед, Ялка старалась ни о чём не думать. Получалось плохо: уж больно нелепо выглядело всё происходящее.

Миновало десять минут, и пятнадцать, а человечек в дикой шляпе всё шёл и шёл вперёд, смешно переставляя коротенькие ножки. Оглядывался часто, улыбался. Карел шагал быстро, почти не проваливался. Следы, которые он оставлял ботинками на свежевыпавшем снегу, были невообразимо велики; доведись Ялке увидеть их раньше, она бы подумала, что здесь прошёл какой-то страшный великан.

А интересно, вдруг подумалось ей, почему она и впрямь не видела их раньше? Только потому, что снега не было?

— Послушай, — наконец не выдержала девушка, — куда ты всё-таки меня ведёшь?

— Спокойствие, только спокойствие, — невозмутимо отозвался тот. — Ты же сама сказала, будто хочешь посмотреть заколдованный лес.

— Хочу, но… — через миг до неё дошёл смысл сказанного, и Ялка остановилась. — Погоди-ка, погоди. Заколдованный? Ты сказал — «заколдованный»?

— Ну, да. А как его ещё назвать? Мы его так и называем.

— Мы? Кто это «мы»?

— Все мы, — простодушно объяснил ей Карел. — Все, кто здесь живёт.

Ялка огляделась.

— Я не видела здесь никого до сих пор, — сказала она. — Даже птиц.

— Зима, Кукушка. Птицы улетели. Хочешь, покажу тебе их гнёзда?

— Нет, — Ялка вновь почувствовала нарастающую тревогу. Прежние страхи возвращались. — Куда мы идём? Зачем ты уводишь меня из дома?

— Кукушка, погоди…

— Не прикасайся ко мне!

— Хорошо. Не буду. — Карел послушно и демонстративно спрятал за спину свои пухлые ручки и надулся. — Очень надо… Что я, силком тащу тебя, что ли?

— Тебе лучше знать. И вообще, хватит. Шагу больше не сделаю, пока всего не объяснишь.

— Ну и не надо. Мы и так уже почти пришли. Сказавши так, он подошёл к большому вековому тополю и постучал по дереву.

— Зухель! — позвал он, глядя куда-то себе под ноги. — Эй, Зухель, выходи!

Ответом ему было полное молчание. Раздражённый, Карел огляделся, подобрал большущий сук и заколотил по дереву уже что было сил. Эхо разносилось далеко вокруг и многократно отражалось меж деревьев. Тополь, похоже, был внутри пустым.