Дмитрий Скирюк - Руны судьбы

Молчание длилось так долго, что огонь в камине успел прогореть. Вернувшийся трактирщик подбросил угля, поворошил в огне каминными щипцами, дождался, пока возрождённое пламя с гудением не устремилось вверх по узкой глотке дымохода, и направился к столу, за которым сидели Золтан и Жуга.

— Не желают ли почтенные господа заказать чего-нибудь? Вина? Закуски?

К щеке его полоской грязноватой тряпки была привязана половинка печёной луковицы: трактирщик самопальным методом тянул фурункул.

— Нет, спасибо, — машинально отозвался Золтан, погружённый в свои мысли.

— А я бы съел чего-нибудь, — вскользь обронил Жуга. — Веришь ли, весь день жру всухомятку — колбаса, да колбаса… Да и замёрз я что-то. Есть у тебя чего-нибудь горячее?

— Прощенья просим, но горячего не осталось. Если только подождёте…

— Подождём.

Без лишних слов трактирщик удалился.

— Плохо, — заявил вдруг Золтан. — Ученик нам сейчас совсем ни к чему.

— Нам? — переспросил Жуга. — Кому это «нам»?

— Ну, тебе, мне, ещё кому-нибудь…

— Кому, например?

Хагг поморщился.

— Жуга, перестань, — раздражённо сказал он. — Не цепляйся к словам. Ты же сам прекрасно всё понимаешь.

— Если честно, — нахмурился травник, — я ничего не понимаю. Нет, погоди, — он жестом остановил Золтана, который уже раскрыл было рот, чтоб возразить ему, придвинул табуретку и подсел поближе. — Ты обещал мне помочь разобраться. Так давай, помогай.

— Времени нет. Расскажи, что ты хочешь узнать, чтобы мне не болтать лишнего.

Травник задумался, облокотился на стол и сложил в замок пальцы рук.

— Золтан, я не знаю, с чего начать. С тех пор, как я ушёл из города, я семь лет жил, никого не трогая. Лет пять не дрался вовсе. Шутка ли, скажи, а? В наше-то время? Ну, городские склоки, деньги — это я ещё могу понять. Но инквизиция… Кто они такие?

Золтан посмотрел на него с неприкрытым изумлением.

— Ты что, серьёзно?

— Куда уж серьёзнее.

— Да… — протянул Хагг и смерил травника долгим задумчивым взглядом. — Умеешь ты удивить. А впрочем… Ты хоть знаешь, что в стране творится?

— Нет. Вернее, знаю, но… Понимаешь, эти костры, могилы, пытки…

— Говори тише.

— Хорошо. Так вот, о чём я: весь этот ужас, который они творят повсюду. Может, я и сижу в лесу, но надо быть слепым, чтоб этого не видеть. Откуда у них такая власть? Только потому, что король испанский ей благоволит?

— Испанская империя — колосс на глиняных ногах, — рассеянно ответил Золтан и потёр ладонью свой небритый подбородок. — Хотя, может быть, это оно и к лучшему…

— Хорошо, что король тебя не слышит, — усмехнулся травник.

— А между прочим, лучше бы ему послушать. Мне кажется, что он совсем не делает выводов из прошлых событий. Знаешь, в Алжире жил такой учёный, века два тому назад — Абдурахман ибн Хальдун (Жуга едва заметно поморщился, но ничего не сказал). Так вот. Он изучал историю разных народов и открыл интересную вещь. Оказывается, судьбы всех народов складываются одинаково, кто бы ни стоял во главе. Он разложил всё как по полочкам, и получилась такая цепочка: образование государства — раз, эпоха завоеваний — два, перенимание обычаев побеждённых народов — три, упадок собственной культуры — четыре. Ну, и распад государства — пять. — Золтан загнул последний палец на правой руке, посмотрел на получившийся кулак и вздохнул. — И так всегда, — подытожил он. — Это так же неизбежно, как весна приходит за зимой.

— Думаешь, Испанию ждёт то же самое?

— Не знаю. Они так кичатся тем, что заново отвоевали свои земли, а между тем сами смогли вырасти из дикарей, лишь когда переняли знания Востока. У двух третей испанцев кровь разбавлена берберами. Когда арабы и берберы в первый раз пришли на полуостров, то называли его меж собой «Билад-аль-Вандалуз» — «Земля вандалов». Прошло семь веков и кто сегодня назовёт Андалузию варварским местом? Кетати, и многие другие испанские названия происходят от арабских, уж можешь мне поверить. «Гора Тарика» — «Джебель-аль-Тарик» — стал Гибралтаром. Да и что такое Гвадалквивир, как не искажённое арабское «Вад-аль-Кебир» — «Большая река»?

— Зачем ты мне всё это говоришь?

— Сейчас объясню. Мы уже почти добрались до сути дела. Номинально папа Григорий IX учредил инквизицию, чтоб следить за чистотой католической веры. Это было — дай бог памяти — больше трёх веков тому назад, в 1227 году от рождества Христова. Тогда это касалось только тех еретиков из Лангедока.