Уэн Спенсер - Тинкер

— Тебя научат, как этим пользоваться, — прервал Ветроволк молчание, когда, по его мнению, разговаривать стало безопасно.

Тинкер издала негромкое: «О!», которое до сих пор сдерживала в себе.

— Я и не подозревала, что эльфы могут так управлять магией! Я никогда не видела ничего подобного в Питтсбурге.

— Только домана способны призывать магию. Только домана клана Ветра могут взывать к этим камням.

Возможно, монолиты каким-то образом были закодированы на определенный геном, с тем чтобы домана лишь одного клана могли устанавливать правильный резонанс с чародейскими камнями.

— А у других кланов есть свои камни?

— Да. У всякого нормального клана их несколько. У клана Ветра их пять. Радиус действия ограничен одним мэем.

«Мэй» был довольно странной единицей длины, приблизительно в тысячу миль, и то при очень грубой оценке, словно точное расстояние не имело никакого значения. До сих пор мэй для Тинкер не имел смысла.

Она взглянула на свои руки. Воспоминание о магической энергии было навязчивым, словно зубная боль.

— Ты сделал это, чтобы я смогла призывать магию?

— Да, но нужно долго учиться.

— А я случайно не сотворю такое?

Он покачал головой:

— Механизмы запуска очень сложны.

Это звучало успокаивающе. Опасность не больше, чем зевком превратить себя в котлету. Но неужели — у Тинкер это в голове не укладывалось — Ветроволк подарил ей огромную власть? Почему ей? Любая эльфийка, из числа тех, что она здесь видела, возможно, и не равна ей по интеллектуальному уровню, но молода и красива. Почему за последние сто десять лет Ветроволк не влюбился ни в одну из них? Черт, ведь и Воробьиха крутилась у него прямо под носом, и к тому же она отмечена знаком gay.

Тут Тинкер пришло в голову, что хотя внешне Воробьиха не хуже эльфийских аристократок, она по-прежнему относится к низшей касте.

— А Воробьиха имеет доступ к этим камням?

— Нет. Генетически она не домана.

— Почему?

— Потому что это больше не практикуется. — Ветроволк подал Тинкер руку, и они пошли к воротам. — Да, когда-то давно мы свободно поднимали низкокастовых на уровень способностей домана. Но это происходило во время войны. Теперь мы так не поступаем.

— А как же я?

— Ты была человеком, простой смертной. Это два абсолютно разных случая. Жестокая необходимость в сравнении с простым удобством.

У ворот их встретили и бесшумно двинулись следом две тени в форме секаша. Тинкер со стыдом поняла, что одна из них — Солнечное Копье. Пришла ли она с Ветроволком или, спустившись с балкона, опекала Тинкер с самого начала? Что, черт побери, могла подумать о ней эта женщина, видя, как она бегает в темноте и кидается сапогами в Ветроволка? Тинкер поморщилась, как от боли, и припомнила весь разговор с Ветроволком. На каком языке они спорили? На английском. Слава богу.

— А ты можешь… Пожалуйста… Можешь мне объяснить, что ты все-таки со мной сделал? В целом.

— Ты уверена? Это разговор не из легких. Ты столько испытала, что тебе тяжело будет это слушать.

— Ничего. Я хочу знать.

— Прекрасно. Я использовал чары превращения, активируемые моей спермой, и принял меры предосторожности против радикальных изменений оригинала. Это чародейство считается совершенно безопасным. Много тысяч лет назад основу его разработал клан Кожи, и с тех пор оно только совершенствовалось. Я принял все меры предосторожности, чтобы оно стало абсолютно безопасным.

— Какие меры предосторожности?

— Абсолютной гарантией против возможной контаминации была твоя девственность.

Она вспыхнула:

— Ты шутишь!

— Нет. Для любого чародейства необходим ключ-источник. Сперма лучше всего. По самой своей природе, она модель жизни. — Значит, догадка Лейн была верна! — А вот наличие двух источников грозило бедой.

— Но ведь девственность — не обязательное условие. Достаточно одного-двух дней воздержания.

Ветроволк покачал головой.

— Сперма мужчины остается активной от трех дней до недели. Сперма эльфа — почти год.

— Год?

— А у того, кто эльф лишь наполовину, — полгода.

— Год? Целый год?

— Таков побочный, и не всегда приятный, эффект бессмертия, — признал Ветроволк. — Поэтому, в частности, мы не такие бабники, как люди.

— Да, в таком случае превращение — рискованное мероприятие.

— Но ты была девственной, и я не волновался. — Он легонько коснулся пальцем кончика ее уха. — Ты моя и только моя.

Они добрались до «своих» апартаментов.