Алина Борисова: За синими горами (СИ)

Инфекционное мало отличалось от тех, что мне доводилось видеть на родине. Наличием лекарств, которые людям и не снились, разве что. Впрочем, это во мне уже личные переживания говорили. Лекарства здесь все были специфические. А вот отношение к инфекционным болезням — как к стихийному бедствию. Задача выявить все случаи, локализовать и выйти без потерь неизменно ставилась начальством как архиважная, сотрудники этого отделения регулярно прочесывали стада в поиске потенциальных клиентов.

А вот то, что пренебрежительно именовалось «прочие болезни», особым вниманием не пользовалось. Да, вроде бы тоже надо лечить, ведь во главе угла, как я поняла, минимизация потерь. Но здесь… следили не так уж строго. Формулировка «лечение не имеет практического смысла» использовалась здесь гораздо чаще, чем в любом другом отделении. Обычно это был приговор. Их отбирали на первоочередную еду, и в Восстановительное они больше не возвращались.

Детей, кроме новорожденных, в этой больнице не бывало. Их содержали где-то отдельно, и врач у них там был свой.

Первые месяцы моей новой жизни больница поглотила меня целиком. Надо было столько выучить, столько суметь, со стольким разобраться. И вечерами мы часто сидели с Анхеном в его кабинете, на вершине его сказочной башни, занимаясь каждый своим, но неизменно вместе. Порой он бывал слишком занят, и, с головой уйдя в какие-то свои бумаги, даже не слышал обращенного к нему вопроса. Я не настаивала. Я знала, что как только он освободится, он сам с радостью предложит мне свою помощь. Его советы, уточнения, пояснения были важны. Так же, как и его спокойная уверенность в том, что я со всем справлюсь и у меня все получится. Как и его улыбка, за которую — полцарства. И каждое его прикосновение, заставлявшее мир сужаться до пределов наших тел.

В выходные он порой увозил меня за город, и мы бродили с ним вдвоем в диких лесах, которые хоть и напоминали Анхену леса его родины, были все-таки «не такими». А он вспоминал те — давно сгинувшие, как и весь его мир. Вспоминал себя — юного эльвина, с его мечтами, надеждами и фантазиями. Вспоминал своих детей… Но ту, что звала его ласковым «Нэри», в своих рассказах он не упомянул ни разу. Даже имени своей первой, и, по сути, единственной жены — ведь Арчара так и не родила ему детей — он ни разу не произнес, оставляя память о ней только себе.

Несколько раз в этих дальних прогулках мы встречали медведей. Те, похоже, просто не чувствовали нас, умиротворенные вампирской аурой, и можно было подойти совсем близко, не привлекая внимания зверя. Впрочем, нам ничего не грозило бы и вздумай медведь напасть. Реакция вампира была быстрее, и мы просто взмыли бы вверх, не связываясь с рассерженным хищником.

А я вспоминала других медведей, тех, с которыми так и не встретилась в Сияющих горах. Чудом не встретилась, и лишь потому жива. Впрочем, с Анхеном о тех днях мы больше не говорили, словно решили забыть обо всем, что стало причиной и следствием наших фатальных с ним разногласий. О Лоу он не желал упоминать тоже. А я… а я, наконец-то обрела мир и спутника, который был мне всего дороже, и вовсе не стремилась больше терять ни того, ни другого.

За Бездну мы больше не летали. Я как-то спрашивала, но Анхен отговорился, что сейчас это несколько сложно, не совсем удобно и лучше потом. Я не настаивала. Когда будет можно, он скажет. Ведь он же знает, как для меня это важно. А пока и в самом деле было много работы, учебы, с непривычки я уставала, и когда выдавалась свободная минутка, хотелось просто побыть в покое в обществе того, кого я любила.

И мне было с ним хорошо, действительно хорошо. И только одно омрачало. Гости. В этом доме слишком часто бывали гости.

Я избегала их. Просто пряталась там, где, как заверял меня Анхен, я никого не встречу. Он ни на чем не настаивал, лишь недоумевал, почему я не хочу даже поздороваться.

— Я просто тебя представлю, Лара. Никто не коснется тебя и пальцем, и слова лишнего сказать не посмеет, будь уверена. Ну вспомни, мы же уже встречали вместе гостей, ничего страшного тогда не случилось.

— Да. Да, я помню, конечно. И я тебе верю. Но лучше… Лучше, все-таки, без меня.

И опять уходила. У меня были учебники, были тетради, мне еще столько всего надо было учить…

— А завтра Риньер приедет, — сообщил как-то Анхен, вновь поднимая больную тему. — Ты ведь его не забыла? Твой бывший новоградский куратор. Прошлый раз вы общались весьма дружески, почему бы не продолжить? Ну хоть пять минут о погоде?