Ирина Сыромятникова - Житие мое. Трилогия

— Здравствуй, ма!

Из тумана выступила женщина в темном вязаном жакете, я узнал бы ее всегда и везде. Она привстала на цыпочки и чмокнула меня в щечку:

— Здравствуй, Томми! Как добрался?

— Отлично!

— Здравствуй, Томас. Дети готовятся к твоему приезду третий день — вся округа уже знает, что их брат возвращается. Так что не удивляйся.

Прежде чем повернуться к говорившему, я сделал глубокий вдох, приводя себя в то состояние, которое обычно использовал для общения с клиентами: отстраненная доброжелательность, почтительность без фамильярности. Уверен, сейчас это дается мне лучше, чем три года назад. Рядом с матерью, улыбаясь, стоял он — один из трех проживающих в Краухарде белых магов. Мой отчим.

— Привет!

— Поедемте, поедемте, — заторопилась мать и увлекла меня к повозке.

Я поймал себя на том, что, рисуя эту встречу, моя память хитроумным кульбитом выкидывала из нее человека, с которым я был знаком больше десяти лет. То есть ни единой мысли о нем у меня не возникало. Наверное, вот так вот мозг не в состоянии увидеть то, что не понимает. Отчим полез на козлы, мать села со мной, а я, улыбаясь, все еще пытался добиться ощущения узнавания.

Черные и белые никогда не сходятся в одну семью, это два разных народа, разные вселенные. Из общих интересов у нас была только еда, даже спали мы по — разному. Про воспитание я даже не заикаюсь: отчим спорить со мной не мог вообще, а чтобы наказать — об этом и речи быть не могло. С момента нашей первой встречи (мне было восемь, а ему — тридцать два) он был для меня Джо, а я для него Томасом (сначала даже мистером Томасом), причем я всегда считал себя старшим. И дело не в магической метафизике — черный талант во мне тогда еще спал, а его белый никогда не был слишком сильным. Склад характера, мироощущение, сама личность — все разнится, как день и ночь.

Он любил сидеть у огня и читать книги — я появлялся дома, только чтобы поесть. Он холил и лелеял клумбы с экзотическими сортами маргариток — я ремонтировал в сарае газонокосилку. Он привел в наш дом добродушную мохноногую лошадку, которая с удовольствием возила всю семью на рынок и в гости по выходным. Я на первые деньги купил отчаянно тарахтящий и воняющий спиртом мопед, который при любой свободной минутке выкатывал на дорожку перед домом и чистил, регулировал, перебирал. Так мы и пилили друг другу нервы долгие шесть лет после замужества матери. Только теперь, отучившись в Редстонском университете три года, я понимаю, в каком кошмаре он жил. Должно быть, день, когда я получил приглашение от фонда Роланда, был самым счастливым днем в его жизни.

— Ну как дела дома? — Я старался быть вежливым.

— Хорошо. — Мать замялась, я терпеливо ждал продолжения. — Томас, нам надо серьезно поговорить.

Когда она называет меня полным именем, это действительно серьезно.

— Да?

— У Лючика проявился талант. — Она глубоко вздохнула. — Белый.

— Поздравляю!

А что я еще мог сказать? Юный белый маг — он словно обнаженный нерв, полностью раскрыт вовне. Одно неверное слово, резкий взгляд — и малышу обеспечено душевное расстройство. Потом он станет старше, сильнее, но сейчас… И тут к нему в гости приезжает братец — черный.

— Ты понимаешь… — смущаясь, начала мать.

Теперь, после трех лет в Редстоне, я действительно понимал.

— Я буду осторожен! — искренне пообещал я.

Я — буду, а остальные? Нет места более неподходящего для маленького белого, чем Краухард.

— А каково ему будет жить в наших местах?

По — хорошему, им надо было отсюда переехать, и уже давно. Мать пожала плечами:

— Мы стараемся обеспечить условия, но с нашими доходами нельзя на многое рассчитывать.

— Неужели отец ничего не оставил? Ни за что ни поверю, что черный маг не умел заработать на жизнь!

— Ты, наверное, не помнишь, при нем мы так не жили. Сбережения были, но когда твой отец так внезапно… умер, мне не удалось найти, куда он их вложил.

Глупейшая ситуация.

— Раньше у нас была государственная пенсия, но, когда тебе исполнилось восемнадцать, ее перестали начислять.

И семье из четырех человек осталось только жалованье школьного учителя.

— Тебе надо было сказать мне, я бы выслал вам денег!

Она улыбнулась:

— Какие могут быть деньги у студента?

Действительно, какие у меня могут быть деньги? Ох, деньги…

— Я бы что — нибудь придумал! — упрямо возразил я.

— Не говори глупости, тебе нужно учиться. Ты очень талантлив! Отец гордился бы тобой.