Юлия Морозова - Телохранитель для мессии (Трилогия)

Эти ценные сведения мне удалось выяснить уже к концу беседы с матерью–настоятельницей. Я спросила обо всем напрямую. И получила такие же прямые ответы. Более или менее. Но когда своими настырными вопросами я переступила грань, меня тут же осадили:

— Хватит вопросов, дитя мое. Тебе пора отдохнуть. — Матушка на секунду прикрыла глаза. — Алона Дорина проводит тебя.

Как только она это сказала, на меня навалилась отступившая на время разговора усталость. Идея об отдыхе показалась просто замечательной. Было жаль покидать удобное, нагретое кресло, опять вставать на холодный пол, но за мной уже пришли… И привели сюда.

Блаженство в ванне не затянулось, в теплой, расслабляющей воде глаза неотвратимо закрывались. Экспериментальным путем выяснилось, что кровать как раз такая, как я люблю: в меру мягкая, но не проваливающаяся. Непривычно было засыпать с включенным светом. Убавить бы… Откликаясь на эту мысль, предусмотрительный светильник приглушил свое свечение до интимного полумрака. Я думала, что масса новых впечатлений не позволит мне всю ночь смежить веки, заставляя размышлять о предстоящем ритуале. Но как только я очутилась в постели, сработала усталость, накопленная за долгий, волнующий день. Уснула мгновенно, спала крепко и сладко, без всяких сновидений. Знала бы, что меня ожидает, глаз бы не сомкнула.

Подняли в несусветную рань. Так как моего чудовищного будильника у алоны Дорины не случилось, побудка далась ей нелегко. Из–под одеяла вылезать не хотелось, но женщина была очень убедительна. Поэтому пришлось вставать, надевать синюю рясу, залезать в тапочки и сонно двигаться на выход. В монастыре, несмотря на ранний час, уже вовсю бурлила жизнь. В длинных коридорах навстречу мне постоянно попадались монахини, с самым занятым видом идущие куда–то по своим монашеским делам.

Ладно, меня подняли в такую рань ради ритуала, а им–то чего не спится?

В оконных проемах, встречающихся по дороге, небо едва серело. Яркие звезды медленно тускнели, предвещая отличную погоду. Запутанные переходы привели в затхлое подвальное помещение. На стенах из грубо обработанного камня чадили закрепленные в железных кольцах факелы. Дым от них все равно не смог перебить стойкий запах давно не посещаемого склепа. Холод змеей стелился по земляному полу, обвивая ноги. Каждый из камней подвальных стен украшали таинственные знаки, начертанные субстанцией, подозрительно напоминающей засохшую кровь. На полу была скрупулезно вырисована гексаграмма. Мой трудовой энтузиазм и интерес к новой работе убывали в геометрической прогрессии с каждой проведенной здесь минутой.

Несколько человек столпились в противоположном от дверного проема углу. Мое появление в дверях приостановило обсуждение, и все головы повернулись в мою сторону. Фигуры и лица скрывали просторные черные одеяния с капюшонами, и было непонятно, мужчины это или женщины. Мороз подирал при взгляде в бездонные провалы капюшонов.

«Как в кино про сатанистов». А то сама не знаю.

— Проходи–проходи, девочка, — подозрительно ласково позвала третья фигура справа голосом матери–настоятельницы.

Я, застряв в дверном проеме, инстинктивно подалась назад. Пришлось собрать все силы, чтобы не кинуться, противно вереща, вон из помещения, а просто тихо пятиться. Слишком все происходящее походило на жертвоприношение. Что–то мне расхотелось в Избранные…

— Лия. — В голосе женщины зазвучал металл.

Ноги сами перешагнули порог. Желание сопротивляться меня покинуло. Я позволила себя раздеть и уложить в середину гексаграммы, нарисованной прямо на ледяной земле. Сложенным на груди рукам не хватало традиционной свечки. От холода, страха и волнения меня колотило мелкой дрожью, мерный стук зубов задавал ритм колебаниям тела. Напряжение достигло пика, отзываясь глухим гудением стен и подрагиванием пола. Фигуры — их оказалось ровно двенадцать — завершили бурные прения в углу и стали занимать свои места на лучах звезды.

«Что–то они не слишком торопятся, я тут совсем к полу примерзну. Мало того, так еще можно заработать кучу малопривлекательных болезней, начиная с цистита. Лечи их потом, тратя на лекарства с трудом заработанные гонорары», — вяло и как–то отстраненно крутилось в голове.

Последней мысли не дали развиться во всей красе — ритуал начался.