Тая Ханами - Забияка. (Трилогия)

– Сколько раз я тебе говорила, что тебе надо осветлиться? - перешла она на другую излюбленную тему, "волосы растут на голове для того, чтобы их красить".

– Не-а, блондинка - это состояние души, - скептически покачала головой я. - Тем паче, что мне не подойдет. Да и глаза у меня серые, и… Пусть такой цвет, как у бурого медведя, остается

Танька меня не слушала - она и так знала все мои доводы наизусть.

– О, анекдот вспомнила! - встрепенулась она. - Сидят две блондинки на физфаке и щелкают задачки по теормеху, как орешки. Вдруг одна из них торопливо прячет учебники-ручки-тетрадки в сумку: "Смотри, парни идут! Давай живо о тряпках!"

– Даже ради анекдота не краситься не собираюсь. Не на первом курсе.

Мы еще немного посидели, поболтали о разных пустяках, а потом разошлись по своим делам. Танька - собираться на работу, а я - думать о будущем.

"Вот что я точно умею", - думалось мне, - "так это жечь мосты".

Так, после третьего курса, я, вдрызг разругавшись с научным руководителем, взяла академический отпуск, и отправилась изучать ушу в Поднебесную. Если бы я знала, во что влипну позже, потратила бы буйство натуры на что-нибудь другое. Во-первых, под предлогом дачи нового имени (китайская традиция) мастер обозвал меня "Лиса", что в переводе на русский язык означало "Полная очарования". Имя мне польстило, за год, проведенный в Китае, я к нему привыкла, и, вернувшись в Москву, потребовала, чтобы меня именовали по-новому. Прозвище прилипло ко мне намертво, и никто не называл меня, как прежде. Даже преподаватели, и те поддались дрессировке. И только потом, напоминая всем и каждому, что ударение надо ставить на первом слоге, а не на втором, я поняла, как же была не права.

Кроме того, говорят, имя влияет на судьбу человека…

С тех пор прошло несколько лет, я закончила физический факультет, получила второй дан айкидо и возглавила местечковую секцию традиционного японского фехтования, в которой занимались такие же, боккеном двинутые, что и я. Кормилась я преподаванием линейной алгебры и японской физкультуры, а жить продолжала в общаге на Воробьевых горах. Во-первых, это было дешево относительно остальной арендно-квартирной Москвы. Во-вторых, вид из окна был просто сногсшибательный. Ну а в третьих… А также четвертых и пятых! Мне нравилась ни с чем не сравнимая атмосфера МГУ. Эти лиственницы и ели, водящие хоровод вокруг знаменитой высотки. Порой в минуты вечерней вселенской печали я шла к ним, и подолгу смотрела сквозь пушистые ветки на свет, льющийся из окон здания. Запоздалые студенты, отяжелевшие от изгрызенного за день гранита науки, сползали вниз по широким ступеням, внося оживляющую нотку в мое тотальное одиночество. И мне, сумеречной душе, становилось легче. Я выходила из своего укрытия, и шла по направлению к хвойным аллеям, а камень, лежавший у меня на душе, неизменно терялся по ходу прогулки.

– Пока, Лиса!

– Счастливо!

Хлопнула входная дверь. Соседка ушла на работу.

Не сказать, чтобы Танька была совсем уж неправа. Конечно, определяться в жизни надо, это действительно полезно во всех отношениях, и уважаемо социумом. Но… Вся загвоздка была в том, что любая моя попытка побатрачить на общество заканчивалась в лучшем случае ничем.

Так обстояло, например, с учебой на факультете. Мне очень нравились общеобразовательные лекции, я млела от курсов математического анализа и линейной алгебры, бегом бежала на общую физику. Еще бы - у нас на "общей физике" ощутимую часть лекций занимал показ опытов. Пушка радостно палила, демонстрируя своим откатом законы сохранения, перегретая жидкость фонтаном сбрасывала лишние градусы при добавлении в нее мелового порошка, а гигантский маятник дисциплинированно сбивал кеглю с табуретки на пятом возвратном движении (как и было заявлено лектором!), подтверждая своим примером наличие в природе силы Кориолиса.

А лекции по астрономии! На них нам так красиво рисовали картинки расширяющейся Вселенной, и рассказывали захватывающие байки об прытких электронах, добегающих до конца мира, и лезущих по его стенке! Мое неуемное воображение себе так красочно все это рисовало, что предмет превращался в сплошной праздник.

И так прошли два года.

А вот потом все стало кисло. После распределения по кафедрам научный руководитель припахал меня к решению задач, нужных ему для докторской диссертации. И очень скоро я почувствовала, что начинаю хуже видеть - еще бы, сидеть и часами тупо пялиться в фотопластинки после целого дня учебы! И что-то внутри меня взбунтовалось. Именно тогда я и решила уехать в Китай.