Тая Ханами - Право быть человеком

Кожура от картошки вилась тонкой стружкой, закручиваясь то вправо, то влево, пока, наконец, не попадала в расстеленный на полу пластиковый пакет. Там ее уже набралось изрядно и с горкой. Очищенные картофелины плюхались в огромную кастрюлю с водой, поднимая фонтан брызг. Ничего, лужу потом подтереть можно.

– Лиса, тебе еще долго? - раздалось из коридора. - Ты мне не поможешь? Нужно телик в угол переставить. Ой! И давно ты в этой позе?

– Всего пятнадцать минут, - ответила я, бодро шуруя ножом. - И, потом, это не поза, а стойка.

Танька пожала плечами, присела на табуретку. Картофелин оставалось всего четыре штуки.

– А это обязательно, - снова заговорила хозяйка дома, - стоять в этой, как ее там…

– Мабу, - подсказала я. - Ты же знаешь, что мне нужна очень веская причина для того, чтобы спокойно заниматься домашними делами. Стойка всадника одна из самых уважительных.

– А иначе никак?

– Не-а, - покачала головой я. - Никак. Иначе возникает чувство без толку потерянного времени. Омерзительное.

– Понятно, - на словах согласилась со мной Танька. - Ладно, хватит уже картошки, а то у меня сердце кровью обливается на тебя смотреть.

– Так обливается или хватит?

– Хватит, - подумав, ответила хозяйка дома. - А если нет, пиццу закажем.

– ОК, - бодро вскочила я. - Пошли, покажешь, куда там телевизор надо переставить.

Все-таки хорошая у Таньки квартира. Светлая, уютная, и какая-то добрая, что ли? Не говоря уже о том, что местоположение очень нравится ее владелице.

– Я решила, что его отсюда удобнее смотреть будет, - указала Танька пальцем на тумбочку.

– Дело хозяйское, - ответила я, щелкая пальцами.

"Sony", чудо японской техники китайской сборки, выписывая кренделя волочащимся по полу проводом, величаво поплыло по воздуху. Ему оставалось всего каких-то полметра до места назначения, когда прихожей раздались пинки по чему-то твердому:

– Сова, открывай! Медведь пришел.

Я потеряла на миг концентрацию, телевизор взмыл на добрый метр вверх, провод качнулся, подсек маленькую вазочку, оказавшуюся на его пути.

– Дзинь! - тонко сказала вазочка.

– Уф! - облегченно сказала я, когда телевизор благополучно достиг цели. - Ой! Она много для тебя значила?

– Ну тебя, недоучку, к лешему, - с чувством сказала подруга. - Такую память разбила! От самого Вадика!

– Как от Вадика? - оторопела я.

Вадик был прежним Танькиным бой-френдом. История любви закончилась весьма печально, и этой самой печали сопутствовали длительное расстройство, депрессия и академический отпуск. Поэтому я не вполне понимала логику своей подруги, берегущей, как зеницу ока, подарок человека, сделавшего ей по-настоящему больно. О чем честно спросила:

– А зачем ты хранишь его подарки?

– Чтобы не повторять своих ошибок, - мрачно ответила Танька, созерцая живописные осколки на полу. - Что уж теперь поделаешь, - философски вздохнула она секунду спустя. - Видимо он совсем исчез из моей жизни, и этот случай тому подтверждение, - постаралась она взглянуть на мир с оптимизмом.

– Мне тоже так кажется, - протянула я, все еще прибывая в некотором обалдении от Танькиных вывертов ума.

– Сова! - снова напомнил о себе гость. - Открывай! Медведь пришел!

– Я схожу, посмотрю, кто там, ладно? - ретировалась я в прихожую с поля переосмысления жизненных ценностей.

Внутренняя дверь была новая, за ней - железная, а за ней… благоухал огромный, в полсотни цветов, не меньше, букет красивейших багровых роз.

– Вот это да!

У меня, никогда не получавшей и половину такого великолепия, даже перехватило дыхание от изумления и восторга. Из-под букета торчали ноги, обутые в черные лаковые ботики.

– И кто же хозяин этого шедевра? - Вполне искренне поинтересовалась я. - Выходи, а то не видать тебя за цветами-то.

Вообще-то, у нас, в Заповеднике такой вот букетик мог спокойно появиться прямо в воздухе и из неоткуда. Помнится, мой друг Антон, когда даму сердца, теперь уже жену к себе располагал, ежедневно посылал полевые цветы посреди зимы… Но здесь был не Заповедник, а… Черт!

Хозяин у великолепия все-таки имелся, и лучше бы его, а заодно и букета, не было. Это был тот самый Вадик, о котором шла речь двумя минутами раньше.

– А ты что тут делаешь? - изумленно вылупилась я на него. - Что-то потерял год назад, и до сих пор найти не можешь?

Вот не могу я понять некоторых людей. Как можно, проучившись в самом прекрасном на свете учебном заведении, где сама атмосфера пронизана интеллектом и благородством, быть таким откровенно беспринципным? Делить постель с замечательной, умной, доброй, красивой, и т.д. девчонкой, и в то же время подбивать клинья к богатой дуре? А потом появляться год спустя, да еще с таким невинным видом?