Лорел Гамильтон - Страдание

Я повернулась и посмотрела на Роджерса и Шелли, и эти два доктора выглядели так, словно и у них были такие же навязчивые воспоминания. Полицейские; медики; черт, работники скорой помощи; пожарные; водители машин «скорой»; все мы… вам не нужны призраки, которые бы являлись к вам. Память здорово справляется с этим вообще без какой-либо сверхъестественной помощи.

Укус женщины выглядел аккуратнее, но рана была на лице, словно зомби хотел отгрызть ей щеку.

— Не могу сказать какой ущерб был нанесен укусом и сколько было вырезано потом.

Роджерс ответил:

— Пациентка отказалась от операции. Только после того, как она поняла, что инфекция распространяется по лицу и принесет ущерба больше, чем хирургическое вмешательство, она пришла к нам, но было уже слишком поздно. Болезнь добралась до мозга и мы уже ничего не могли сделать. Я удалил столько пораженной ткани, сколько смог, но когда понял, что не смогу ей спасти жизнь, попытался облегчить ее состояние. Как только инфекция попадала в жизненно-важные органы, мы ничего не смогли сделать, кроме как накачивать пациентов анальгетиками, чтобы дать им спокойно умереть.

Я прекратила осмотр истерзанного лица женщины и посмотрела на доктора:

— Поэтому вы даете болеутоляющие шерифу Каллахану? У него заражены жизненно-важные органы? — Мой пульс слегка ускорился, но внешне я сохраняла спокойствие, нацепив на лицо свое лучше пустое коповское выражение.

— Пока нет, но инфекция сама по себе крайне болезненна, и так как сейчас мы можем ее только замедлить, то стараемся обеспечить пациентам наиболее комфортные условия.

— Поклянитесь, — потребовала я.

Он кивнул:

— Клянусь, Рашу повезло, что рана пришлась на руку. Я смог удалить достаточно зараженной плоти. Честно говоря, я думал, что очистил все, но мы словно не успеваем за ее распространением. Если бы у нас не было пациентов с такими ранами до него, то мы просто накачали бы его антибиотиками и поместили в барокамеру, и сейчас инфекция распространилась бы по всему телу. Но мы учимся с каждым новым пациентом.

— Почему вы не удалили ткани с плечевой раны мужчины? — спросила я.

— Он был первым, кого мы нашли живым. Доктор из неотложки считал, что инфекция не такая уж и опасная и лечил его соответственно. В его защиту скажу, что сами можете видеть какое месиво представляет собой рана. Тварь прямо-таки вгрызлась в него, так что лечили его как после обычного укуса зомби, словно у них какой-то свой тип инфекции. К тому времени, как доктор позвал меня, было уже поздно. Инфекция достигла сердца мужчины и мы уже ничего не могли сделать.

— Хотите сказать, что у него сгнило сердце?

Доктор Шелли ответила на этот вопрос:

— Да, оно уже порядком разложилось. Никогда не видела ничего подобного. Как вы можете видеть, кожа на груди чистая и выглядит здоровой, но когда я делала вскрытие, то вместо сердца было такое же месиво, как и в самой ране.

— Так почему сгнило его сердце? Почему сгнил ее мозг? Почему инфекция не стала затрагивать остальную здоровую плоть?

— Мы не уверены на сто процентов, — начал Роджерс, — но считаем, что инфекция попадает в кровь через укус, и уже по кровотоку разносится в жизненно-важные органы и начинается гниение с двух концов, так сказать.

— Так значит, не повезет получить укус в голову, потому что это затронет мозг.

— Да.

— И если бы вы тогда знали, как следует обработать рану на плече у мужчины, то он мог бы быть сейчас жив.

— Если бы он был одной из последних жертв, а не первой, то полагаю, у него были бы такие же шансы, как и у шерифа, — ответил Роджерс.

Мне не понравилось, как он это сказал. Не то, что Раш через это проходит, а то, что у него были бы такие же шансы, но мы все знали, что если не обнаружится какое-то чудо-лекарство, то смерть для отца Мики — лишь вопрос времени. Мы с Микой сели в самолет, зная об этом, и все же… я выбросила все мысли из головы и сосредоточилась на работе, зацепках; нам нужны эти х у евы зацепки. Если не сможем спасти отца Мики, то, по крайней мере, сможем найти того, кто поднял этих ненормальных зомби и устранить их. Возмездие не замена спасению его отца, даже близко не стоит, но иногда это лучшее, что у вас остается. И это лучше чем ничего, или, по крайней мере, я хотела в это верить, так как ничего лучшего у меня не было.

— Где первые жертвы? Те, которые скончались быстрее, чем этот с раной на плече?

Роджерс и Шелли обменялись взглядами; такие взгляды не часто видишь у докторов, особенно если один из них хирург-травматолог, а другой — коронер. Они не хотели снова смотреть на эти тела. Что-то в них беспокоило обоих докторов. Это еще что за черт?