Лорел Гамильтон - Страдание

— Чего лыбишься? — спросил Трэверс.

Я поняла, что этот вопрос был адресован Никки, который повернулся и смотрел на него. Трэверс не был новобранцем, и должен был понимать, что означает такой взгляд, но ощетинился и сжал кулаки. Никки устойчивее поставил одну ногу, если придется развернуться на удар. Я вышла перед ним.

— Анита, — начал Никки.

— Все в порядке, Никки.

— Нет, Никки, не в порядке, — пропел Трэверс, плохо и нелицеприятно пародируя меня.

— Трэверс, мы не позволим тебе нас спровоцировать.

— Они ввяжутся в драку, Блейк, просто не смогут ничего с собой поделать. Пни собаку, и она тебя тяпнет.

— Трэверс, они не собаки, в них нет ничего ручного.

— Нет, они не ручные, а просто тряпки.

— Что общего между всеми собравшимися и этой фразой? — спросила я.

Теперь Трэверс стоял прямо перед нами. Его руки по-прежнему были сжаты в кулаки, предплечья практически вибрировали от гнева. Он хотел, почти нуждался в том, чтобы что-то ударить.

— Никки, ты всегда прячешься за спиной своей подружки?

— Нет, — произнес Никки, и его «нет» оказалось сравни моему: очень твердое, очень уверенное, не оставляющее пространство ни для чего, кроме отрицания. Он двинулся к Трэверсу, но я встала между ними.

Я опустила некоторые из своих щитов, не все, и не до конца, но достаточно для того, чтобы когда прикоснулась к руке Трэверса, могла вытянуть его гнев. Способность кормиться сексом — сила Жан-Клода, но еще я могла кормиться гневом и это было моей силой, моим особым маленьким талантом. Я тренировалась, пока не научилась забирать чей-то гнев, вычерпывая его словно скопление сливок, оставляя обезжиренное но цельное молоко.

Я не стала слишком много забирать гнев Трэверса, потому что это могло привести к каше в голове и быть замеченным остальными полицейскими. Я вроде как слизнула чуть-чуть его гнев, будто съела вишенку с торта.

Трэверс нахмурился, секунду выглядел потерянным, затем отдернулся от меня, придерживая руку так, словно в месте, где я к нему прикоснулась, ему было больно.

— Что ты со мной сделала?

— Почему ты на нас зол? — спокойно спросила я.

Он покачал головой, потер руку.

— Блейк, сделай мне одолжение: в следующий раз, когда я окажусь на грани смерти, не спасай меня, и своим сраным вампирам не позволяй это сделать.

— Ты скорее в страшных страданиях сгниешь до смерти, чем позволишь Истине высосать из тебя гниль?

Трэверс посмотрел на меня, в его глазах плескалась настоящая боль.

— Да, — прошептал он.

Глядя в его глаза с расстояния касания, я понимала, что он серьезен. Что-то в кормлении Истины обеспокоило его настолько, что он решил, что смерть предпочтительнее.

Не знаю, что отразилось на моем лице, но Трэверс резко развернулся и, так и придерживая руку, быстро направился к лифтам.

— Что ты только что с ним сделала? — спросил Гонсалез.

— Всего лишь чуточку утихомирила его гнев. И все.

— Неужели нам не все равно, что происходит с Трэверсом? — спросил Никки.

— «Не все равно» в каком смысле? — спросила я.

— В смысле живет от или умирает?

— Истина рисковал своей жизнью ради спасения Трэверса, поэтому пусть уж лучше будет жив.

— Тогда обеспечь ему надзор с целью предотвращения самоубийства, — произнес позади нас Сократ.

Я повернулась и посмотрела на него.

— Что?

— Обнаружив у себя ликантропию, получив благодарность за храбрость и пережив изъятие полицейского жетона, я подумывал сунуть дуло пистолета в рот. Мне знаком этот взгляд.

— Тебе тоже знаком этот взгляд? — спросила я, глянув на Никки.

— Если бы у меня не было брата и сестры, о которых нужно заботится, я бы сделал это еще ребенком.

Я понимала, что под «этим» подразумевалось — самоубийство. Вот черт, Никки только что рассказал мне, что серьезно подумывал о самоубийстве, когда был подростком, а может и еще раньше. Не знаю, сколько ему было, когда все это началось.

Я взяла его ладонь в свою, не заботясь о том, что это могли увидеть остальные полицейские. Меня едва не стошнило без реальной причины. Они бы приписали себе очки превосходства. Если им так хочется приписать себе очки за превосходство надо мной из-за того, что я взяла своего любовника за руку, то флаг им в руки. В этот момент мне было куда важнее поддержать Никки, чем быть самой крутой в этом здании.

Никки опустил взгляд на наши сплетенные руки и улыбнулся. Лишь одна эта улыбка была достойна того, чтобы я вынесла подначки из-за держания за ручки.