Лорел Гамильтон - Страдание

— Я пойду, — сказал, Дев и вышел из душевой на слегка ватных ногах. Вода, которую он блокировал своим телом, вдруг полилась на меня. Я опустила голову вниз, чтобы она не попадала в мои глаза и рот. Мне хотелось спросить, куда это намылился Дев, но понятия не имела, как произносить слова — меня все еще сотрясала сладостная дрожь удовлетворения, и произнести что-либо связное удалось бы только через несколько минут.

Никки по-прежнему находился во мне так глубоко, как только мог, его руки все еще удерживали мои бедра на месте, так что даже если бы я захотела, то не могла бы двинуться с места. Он наклонился ко мне и поцеловал меня в спину, произнося низким, рычащим голосом:

— Думаю, они могли бы уже и привыкнуть к тому, что ты такая крикунья.

По-видимому, Никки и Дев услышали, как другие охранники стучатся в дверь. У меня только начали пробиваться первые струйки смущения от того, что они слышали мои вопли, как Никки выбрал именно этот момент, чтобы наклониться надо мной и зарычать. Его голос, казалось, вибрировал сквозь мое тело, словно, пока он был внутри меня, я резонировала с его утробным рыком, вибрируя с ним в унисон.

Он наклонился, его лицо было так близко к моему, что вода лилась на нас обоих.

— Если бы здесь не было Дева, я бы вонзил свои клыки в твое плечо и отметил как свою, но мне не хотелось шокировать тигров. — И он снова зарычал, от чего завибрировала его прижатая ко мне грудь, и его лицо коснулось моего. Я издала слабый, беспомощный счастливый писк, и он рассмеялся — таким глубоким звуком, который проникает гораздо глубже, любых когтей и клыков.

Я проснулась, жмурясь от золотых солнечных лучей, ставших еще более яркими из-за чьих-то светлых волос, упавших на мое лицо. Солнечный свет нашел лазейку в просвете между шторами. Матрац просел, я взглянула сквозь солнечные лучи и волосы и увидела выскользнувшего из кровати Никки. Это значило, что некто очень теплый, расслабленно мускулистый, обернувшийся вокруг меня со спины был Дев. Я попыталась убрать его волосы с моего лица и обнаружила, что он удерживает мои руки своими. Он прижался сильнее, его руки сжались, как только я попыталась двинуться. Дев явно был серьезно настроен пообниматься.

Я услышала низкие приглушенные голоса у двери. У меня получилось повернуть голову и увидеть за головой Дева, обнаженного Никки, стоящего у приоткрытой двери, за которой не было видно, с кем он разговаривает. Затем он открыл дверь и вошел Эдуард, что заставило меня резко опустить взгляд вниз и проверить, как много прикрыто простыней. Несколько минут назад это не казалось таким важным.

Дев прижал не только мои руки и простынь, прикрывавшую нас где-то до талии. В это мгновение его рука прикрывала часть моей груди, но эта часть не была достаточной для того, кто не был моим любовником и только что вошел в комнату. Да, Эдуард — один из лучших моих друзей, но это не то же самое, что «лучшая подружка».

Я могла дотянуться до сжатой руками Дева простыни, но не могла натянуть ее на себя, потому что она была зажата между нашими телами. Дерьмо! Я сделала все что могла — спряталась за Девом и сказала:

— Погоди минутку, Эдуард. — Я хотела сказать это спокойным прозаичным голосом, но у меня не вышло.

Эдуард рассмеялся своим редким настоящим смехом, и то, что он себе это позволил рядом с Никки, означало, что он каким-то образом принял его.

— Я отвернусь, пока ты будешь одеваться. — Его голос был все еще полон смеха. Я была уверена, что еще никогда не видела его таким довольным. Не думаю, что во всем был виноват момент неловкости, когда я толкнула Дева, заставив его проснуться, чтобы прикрыться простыней; это была заслуга Донны, потому-то у них и намечалась свадьба. Может, это чисто девчачья точка зрения, но все же, Эдуард был счастлив. Когда-то давно, только встретившись, мы оба были довольно несчастны, просто не осознавали этого.

— Сейчас, уже подвигаюсь, — проворчал Дев, когда я пихнула его чуть яростнее.

Эдуард стоял спиной к кровати, как и обещал, но плечи его тряслись от смеха. Никки стоял перед ним абсолютно голый и настолько же расслабленный, глядя как я пытаюсь укрыть свою наготу и выдираю простыни из-под Дева. Его это волновало не больше Никки — чертовы верживотные с их отсутствием скромности, и чертова я, которую до сих пор это волновало.

Эдуард практически сложился пополам и так надрывно смеялся, что казалось, у него проблемы с дыханием.

— Очень рада, что сделала твое утро таким радостным, — раздраженно буркнула я.